Эбби, очевидно, решила, что бездействовала слишком долго. Потрясенная, с расширившимся глазами, она обошла кровать, но не сделала и трех шагов, как Эндрю разгадал ее намерения. Одним движением он повернул голову Натаниэля обратно и вонзил в Эбби такой зверский взгляд, что она застыла на месте.

– Отойдите, – процедил он.

– Эндрю, – негромко начала Эбби. – У него травмы. Позволь, я его осмотрю.

– Если мне придется повторить еще раз, вы даже пожалеть не успеете.

Натаниэль впервые слышал в интонации Эндрю столь отчетливую смертельную угрозу. По спине у него побежал мороз, но в то же время почему-то стало легче дышать. Это он виноват в том, что Эндрю вот-вот потеряет остатки самоконтроля, но ведь его же, Натаниэля, Эндрю и защищает. В своей беспредельной ярости Эндрю никогда не причинит ему вреда, и это все меняет. Натаниэль осторожно потянул Эндрю за волосы; с третьего раза тот все-таки перевел взгляд на него.

– Эбби, меня только что выписали из больницы, – сказал Натаниэль, не отводя глаз от Эндрю. – Со мной все в порядке – ну, насколько возможно.

– Нил, – попыталась настоять на своем Эбби.

– Пожалуйста, не надо, – с нажимом произнес он. Стальная хватка, которой Эндрю сжимал его подбородок, чуть ослабла; он понял, что Эбби отошла. Оставив одну руку в волосах Эндрю, Натаниэль опустил другую и тихо спросил на немецком: – Они сказали тебе, кто я такой?

– В этом не было необходимости. По дороге сюда я выбил ответы из Кевина. – Не обращая внимания на изумленный взгляд Натаниэля, Эндрю добавил: – Оказывается, ты вовсе не сирота. Где сейчас твой отец?

– Мой дядя казнил его. – Помедлив, Натаниэль решился пересечь опасную грань и приложил два пальца к груди – к сердцу – Эндрю. Вспомнив сцену убийства, он невольно поежился. – Я всю жизнь мечтал, чтобы он умер, но думал, что этого не произойдет. Считал его неуязвимым. Просто не верится, как легко все вышло.

– Легко ли? – спросил Эндрю. – Кевин рассказал нам, на кого он работал.

Натаниэль надеялся, что агенты не понимают их разговор, однако имена на любом языке звучали одинаково, поэтому он порадовался, что Эндрю хватило ума не произносить фамилию Морияма вслух.

– Дядя сказал, что хочет договориться о перемирии. Не знаю, получится ли у него, но, думаю, он не стал бы рисковать, не имея веских аргументов. Можешь дать слово, что никто не обмолвился о них федералам?

– Все наши молчат с тех пор, как они заявили, что мы тебя больше не увидим.

У Натаниэля замерло сердце. В груди вспыхнула уродливая смесь благодарности и стыда. Он хотел что-то сказать, но закашлялся – в горле встал ком. Со второй попытки он произнес:

– Но почему? Я ведь только и делал, что врал им. Я сознательно подверг их опасности ради того, чтобы подольше задержаться в команде. Вчера они пострадали, и тоже из-за меня. С чего им вставать на мою сторону?

– Ты – Лис, – сказал Эндрю, словно все было вот так просто. Может, оно и было.

Натаниэль опустил глаза и стиснул зубы, пытаясь найти стремительно ускользающую точку опоры. Когда он снова заговорил, то едва узнал собственный голос:

– Эндрю, они хотят меня увезти. Включить в программу защиты свидетелей, чтобы спрятать от людей отца. Я не хочу… – начал он, но понял, что опять не вполне честен. – Если ты велишь мне уехать, я уеду.

Он не сказал, что это его убьет, но все было понятно без слов. Эндрю просунул пальцы под ворот его толстовки и едва заметно потянул. На мгновение Натаниэль вернулся на несколько месяцев назад: он снова стоял посреди темного коридора, впервые войдя в дом Эндрю и сжимая в ладони теплый ключ. Знакомое ощущение согрело, и страх рассеялся.

– Ты остаешься здесь, – сказал Эндрю. Те же слова, то же обещание. Он опять перешел на английский, и Натаниэль понял причину, едва услышал следующие слова: – Ты остаешься с нами. Если они попытаются тебя увезти, то жестоко обломаются.

– Увезти, – эхом повторила Дэн. – Куда увезти?

– Типа на допрос или типа насовсем? – потребовал ответа Мэтт.

– И так, и так, – сказал Браунинг.

– Вы не можете забрать Нила, – встрял Ники. – Его место рядом с нами.

– Когда станет известно, что он жив, за ним начнется охота, – объяснил Браунинг. – Для него опасно оставаться с вами, а для вас это еще опаснее. Всем будет лучше, если он исчезнет.

Браунинг даже не догадывался, насколько хорошо Лисы это понимают, ведь Кевин уже рассказал им о союзе кланов Морияма и Веснински. После того как Кевин сменил команду, они уже целый год были свидетелями безумной жестокости Рико, так что предостережение Браунинга не возымело на них никакого действия.

– Какая часть фразы «катитесь к черту» вам непонятна? – поинтересовалась Элисон.

– Мы здесь все совершеннолетние, – прибавил Мэтт. – И мы приняли решение. Если только Нил сам не хочет остаться с вами, верните его, когда закончите допрашивать.

– Да нет никакого Нила, – раздраженно бросил Браунинг, которого вывело из себя нежелание Лисов признавать очевидное. – Это фальшивое имя. Натаниэль использовал его, чтобы скрываться от властей. Давно пора о нем забыть.

– Нил или Натаниэль, без разницы, – сказал Ники. – Он наш, и мы его не отдадим. Хотите, чтобы мы проголосовали, или что? Готов спорить, решение будет единогласным.

– Тренер Ваймак, образумьте свою команду, – воззвал к Ваймаку Браунинг.

– Нил, – позвал Ваймак, и Натаниэль посмотрел на него поверх головы Эндрю.

Такой взгляд он видел у тренера лишь однажды, в конце декабря, когда тот пытался заново собрать его после страшных рождественских каникул. Это был взгляд человека, состаренного трагедиями своих подопечных; человека, который всегда приходил на помощь, чего бы это ему ни стоило. Натаниэлю было невыносимо снова видеть этот взгляд, но от безоговорочной поддержки тренера у него потеплело на сердце.

– Поговори со мной. Ты сам чего хочешь?

В горле неожиданно встал ком, и Натаниэль сглотнул.

– Я хочу… – начал он, мучительно запинаясь, и, чтобы расслышать его, все затихли. – Знаю, мне не следует оставаться… но я не могу… не хочу терять все это. Не хочу терять всех вас. Я больше не желаю быть Натаниэлем… хочу навсегда стать Нилом.

– Отлично, – заключил Ваймак. – «Веснински» – слишком длинная фамилия, уморишься выводить на спине.

Браунинг устало потер виски.

– Давайте переговорим наедине, – обратился он к Ваймаку.

– О чем?

– Для начала – о том, что вы сознательно подвергаете своих игроков опасности.

– Отказаться сейчас от Нила – значит пойти против всех наших принципов, – твердо сказал Ваймак. – Я готов доказывать это сколь угодно долго, но не в те несчастные двадцать минут, которые вы отвели Нилу. Это нечестно по отношению ко всей команде.

Эндрю потянул Натаниэля за толстовку и произнес на немецком:

– Избавься от этих идиотов, пока я их не прибил.

– Они ждут ответов, – сказал Натаниэль. – Им не удалось предъявить обвинения отцу, пока он был