А ведь этот рисунок состоит не из одного стежка и даже не из одной нити. Я неожиданно для самой себя задумалась о том, сколько же усилий и нитей потребовалось на то, чтобы создать эту потрясающую красоту. Сколько раз острие иглы пронзало тонкую шелковую ткань, пока на ее поверхности не появились переплетающиеся между собой яблоневые ветви? Интересно, а ткани было больно, когда сквозь нее проходила игла? Ей было так же больно, как мне сейчас?

Когда мы подошли к Ифу, я увидела во дворе цветущую бордовую магнолию, похожую на пылающий факел. Оглянувшись на озеро, я заметила на его поверхности распустившиеся лотосы. Видимо, пора яблоневого цветения уже прошла… Налетел порыв ветра, и у меня на глазах выступили слезы.

Вдруг какое-то смутное чувство кольнуло мое сердце. Я хотела ухватиться за него и разобраться, что это такое, но оно исчезло так же быстро, как появилось. Несколько парящих в воздухе бордовых лепестков опустились мне на рукав. Я осторожно смахнула их и в этот момент заметила, как бледны мои руки: точно снег, освещенный луной. Пара лепестков, не пожелав оказаться на земле, осталась на моих пальцах. Насыщенно красные пятна на белоснежной коже сразу же бросались в глаза.

Я сжала лепестки магнолии, а потом, раскрыв ладонь, завороженно следила за тем, как красная влага окрашивает линию моей жизни. Вместе с этим постепенно приходило осознание того, что именно тяготило мое сердце.

На ладонь бесшумно упала слеза.

А может, это была и не слеза, а капелька утренней росы, еще не успевшая высохнуть на солнце. Может, это дождинка, оставшаяся на листьях после вчерашней грозы. Как бы то ни было, эта капелька смочила мое иссушенное чувством одиночества сердце.

Я расправила плечи и гордо вскинула голову. Вытерев со щек влажные следы, я крепко сжала бордовый лепесток и молча улыбнулась.

Глава 2

Сиянь

С того дня пение Линжун каждую ночь звучало в комнатах императорского дворца. И не важно было, с кем император делил ложе, ее песни разносились эхом по Тайпину, пронзая темноту подобно свету луны, проникающему сквозь облака.

Сюаньши Ань понравилась государю, но не стала его новой фавориткой. Согласно правилам, после того как наложница проводила ночь с императором, ей присваивали более высокий ранг. Вот и Линжун повысили, сделав мэйжэнь, наложницей дополнительного шестого ранга. Раньше по статусу она была ниже и меня, и Мэйчжуан, и даже Чунь. Но нынче, когда Мэйчжуан понизили до чанцзай, до того же ранга, что и Чунь, Линжун уступала только мне.

Я, конечно же, обрадовалась, когда ей жаловали ранг мэйжэнь, но мои чувства не были такими же искренними, как тогда, когда благосклонности императора удостоилась Мэйчжуан. На этот раз радость смешалась с чувством разочарования и грусти.

Возможно, на меня повлияло то, что я случайно увидела вышивку с галками. «Ее бледное, словно нефрит, лицо не так ярко, как перья галки, что летает в тени Чжаояна». От той вышивки буквально разило жалостью к себе и завистью…

Тот случай подтолкнул меня к тому, чтобы помочь Линжун сблизиться с императором, но в то же время оставил занозу обиды в моем сердце.

Я прекрасно понимала, почему Линжун жалеет себя, ведь я видела, какой образ жизни она вела во дворце, и знала, что она успела пережить до этого.

«Ох, видимо, не такой уж я добрый и великодушный человек, раз даже такая близкая подруга, как Линжун, мне не доверяет, – подумала я и усмехнулась. – Чжэнь Хуань, Чжэнь Хуань, ты уже позабыла про те дни, когда вы вместе жили в резиденции Чжэнь и были как родные сестры?»

Когда я вспомнила то время, на душе стало немного легче.

После того как Линжун удостоилась милости императора, все в гареме стали воспринимать ее как вторую наложницу Мяоинь. Она тоже была из небогатой семьи, не отличалась яркой красотой и добилась внимания государя благодаря певческому таланту. Вот только характер у нее был совсем иной. Линжун была кроткой и послушной, она ни с кем не спорила и всегда с уважением относилась к другим наложницам. В ней не было ни капли того высокомерия, которым славилась прежняя сладкоголосая наложница. Ею была довольна не только императрица, но и сам Сюаньлин, который хвалил ее за мягкий нрав и скромность.

Мы все еще оставались подругами. Каждое утро после обязательного посещения императрицы Линжун приходила в павильон Ифу и разговаривала со мной. Ее отношение ко мне ничуть не изменилось.

Линжун не воспринимала внимание государя как должное. Я видела, что ей было не по себе. Она далеко не сразу привыкла к новому образу жизни. Зачастую она робко и боязливо сжимала плечи, боясь сказать или сделать что-то не то, поэтому многие ее жалели.

Однажды она схватила меня за рукав и со слезами на глазах сказала:

– Сестрица, надеюсь, ты на меня не обижаешься? Я ведь даже не думала бороться с тобой за внимание государя.

Я перестала подрезать цветы, которые собиралась поставить в вазу, повернулась к подруге и растянула губы в улыбке:

– Про какие обиды ты говоришь? Я наоборот рада, что император наконец-то тебя заметил. Я ведь сама вызвалась помочь. За что же мне тебя винить?

Линжун всхлипнула:

– Если тебе это не по душе, я не буду встречаться с императором.

Я не хотела разговаривать о Сюаньлине, но промолчать после таких слов не смогла:

– Что ты такое говоришь? Не веди себя как маленький ребенок. – Я улыбнулась и попыталась перевести разговор в шутку: – Я ведь, получается, ваша сваха. Где ты видела, чтобы невеста отказывалась встречаться с женихом из-за свахи?

Линжун рассмеялась, вытирая слезы:

– Можешь шутить надо мной сколько угодно, главное, чтобы ты не обижалась.

Золотые шпильки с жемчужными подвесками покачивались в такт ее смеху и, отражая солнечный свет, сами начинали сверкать. Их сияние напоминало нежные лучи утреннего солнца.

Я улыбнулась, но вместо того, чтобы обсуждать ее отношения с императором, заговорила об искусстве составления букетов. Я показывала, как собрать красивый букет из цветов, ветвей и листьев, а подруга с интересом слушала.

По моему мнению, Сюаньлин прекрасно относился к Линжун. После их первой совместной ночи он велел выделить ей для проживания павильон Фаньин, что находился на берегу озера Фаньюэ. Также он приказал назначить ей в услужение больше служанок и евнухов. Я уже не говорю о многочисленных щедрых подарках, на которые император никогда не скупился.

Благодаря тому, что Линжун добилась благосклонности императора, и тайной поддержке императрицы,