– Ваше Величество, вы так любите шутить над своими наложницами, – сказав это, гуйжэнь Тянь надолго замолчала.

Парчовые занавески приподнимались от дуновений ветра, который разносил по залу ароматы алкоголя, женских румян и благовоний. Воздух в зале кружил голову и опьянял.

Как бы невзначай я прикрыла лицо веером, пропитанным сандаловым маслом, и, плотно сжав губы, усмехнулась.

«Линжун всегда хорошо играла в шахматы. Это был отличный ход, и Сюаньлину он понравился. Вот только…»

Мой взор привлекли деревья, что виднелись за открытыми окнами. Под последними лучами заходящего солнца они окрасились в насыщенный бордовый цвет. Их покачивающиеся ветви и многочисленные побеги бамбука создавали замысловатые бирюзовые тени, которые скрывали от празднующих людей, какой прекрасный вечер царит за пределами дворца.

И тут я почувствовала, что банкет, на котором раздавался громкий смех и столы ломились от яств, волнует меня гораздо меньше, чем цвет облаков за окном.

Пользуясь тем, что на меня никто не обращает внимания, я сказала служанкам, что хочу переодеться, и тихонько вышла из зала.

На небе сквозь тонкие облака просвечивал лунный серп. Его свет опускался на крыши дворцов и павильонов, проникал внутрь, оставляя серебристые пятна на темных поверхностях. Лунный свет струился, как вода сквозь пробитый на реке лед, и лишь изредка путь ему преграждали острые углы крыш. По императорскому саду разливалось благоухание цветов. То и дело освещенные места сменялись темными участками. Свет и тень тесно переплетались друг с другом под серебряным сиянием луны.

В конце седьмого месяца ночи стали прохладнее. Когда заходило солнце, удавалось передохнуть от изнуряющей летней жары.

В своих вышитых жемчугом туфельках я почти бесшумно ступала по каменным плитам галереи. Тишину нарушало лишь шуршание юбки, когда она касалась пола.

Я шла довольно долго, пока не добралась до террасы Тунхуа.

Название «Тунхуа» – цветы тунга [17] – заставляет проходящих мимо людей подниматься на террасу и любоваться окружающей природой, прекрасной в любое время года. «Цветение тунга заметно за тысячи ли, каждое утро доносится его аромат» [18].

Издревле считалось, что тунг – символ крепкой супружеской любви.

В прошлом гуйфэй Шу посчастливилось стать фавориткой императора Лунцина. Они искренне и страстно любили друг друга. Но вдовствующей императрице Чжаосянь было не по душе прошлое наложницы Шу, которое с порицанием обсуждали за ее спиной. Поэтому она не позволила провести церемонию возведения в ранг гуйфэй в столице. Тогда император Лунцин созвал со всей страны самых умелых мастеров и велел им соорудить в Тайпине террасу Тунхуа, чтобы на ней подарить своей любимой звание главной после императрицы женщины в гареме. Только после смерти мачехи и рождения шестого ребенка, принца Сюаньцина, государь смог провести подобающую церемонию в самом сердце Запретного города.

В книге «История династии Чжоу» можно было найти лишь несколько строк, посвященных императорской наложнице, ставшей легендой. В ней говорилось, что наложнице Шу, несмотря на ее противоречивое прошлое, удалось добиться звания фаворитки императора и оставаться его любимицей до конца жизни. «Наложница Жуань была дочерью главы уезда Пинчжан, Жуань Яньняня. Она служила во дворце с семнадцати лет. Император обратил на нее внимание и взял в свой гарем, даровав титул наложницы Шу. После рождения сына ее повысили до гуйфэй. После смерти императора наложница Шу отказалась от мирской жизни и отправилась в монастырь». Всего несколько мазков кисти понадобилось, чтобы описать долгую жизнь одной женщины. Но в книге не упоминалась терраса Тунхуа, которая стала самым ярким символом любви императора к наложнице Шу. Терраса была высотой в три чжана и девять чи [19] и облицована белым нефритом. Это было прекраснейшее сооружение, сверкающее под лучами солнца. По краям верхней площадки были посажены деревья – сливы и тунги, которые цвели друг за другом. И весной, и летом на террасе можно было любоваться пышным цветением. Сначала она была словно покрыта снегом, а потом на смену белым сливовым цветам приходили светло-сиреневые соцветия тунга, напоминающие утренний туман. Все теплое время года вокруг витал насыщенный цветочный аромат. Наложница Шу и император любили обниматься в тени цветущих деревьев и шептаться о чем-то своем, любуясь восхитительными пейзажами.

Мне стало грустно, я тихонько вздохнула и прошептала:

– «Цветение тунга заметно за тысячи ли, каждое утро доносится его аромат». Как хорошо описаны отношения между мужем и женой, в этом и есть сокровенный смысл любви.

Среди всех императоров династии Чжоу только император Лунцин всю жизнь любил одну и ту же женщину. Как бы мне ни хотелось повторить ее судьбу, я понимала, что, если государь отдаст всю свою любовь одному человеку, во дворце и в гареме начнутся беспорядки.

Наверное, императору предназначено Небесами делить свою любовь поровну между всеми красавицами гарема.

«Что же я так огорчаюсь, если все прекрасно понимаю?» – спросила я у себя и грустно усмехнулась.

После смерти императора нынешняя вдовствующая императрица посчитала, что содержание террасы Тунхуа обходится слишком дорого. Для нее это было бессмысленной тратой государственных денег, потому что от этого места не было никакой практической пользы. Сейчас когда-то восхищавший всех символ любви находился в ужасном, заброшенном состоянии. Здесь бывало очень мало людей, ведь терраса стояла на возвышенном месте в отдалении от тропинок, по которым любили гулять придворные. Даже служанки и евнухи, которые были обязаны здесь подметать, ленились приходить, поэтому на лесенках и перилах скопился толстый слой пожухлой листвы и пыли, пустой стол оброс травой, деревья увяли, и из всех щелей прорывались сорняки.

Печальное зрелище.

Как бы ни была прекрасна любовь, она исчезает так же бесследно, как плывущие по небу облака.

В одном из углов террасы, освещенном холодным лунным сиянием, я заметила маленькие белые лепестки. Они распустились на длинных вьющихся побегах с широкими листьями. Белоснежные цветы крепились к стеблю тонкими, как женские брови, цветоножками. У них не было никакого аромата, но выглядели они очаровательно. На лепестках поблескивали капельки росы, и они казались столь нежными, что я боялась к ним прикоснуться. Сама не знаю почему, но мне понравились эти невзрачные цветы. Я протянула руку, чтобы осторожно их погладить.

Вдруг за моей спиной раздался громкий голос уверенного в себе мужчины:

– Ты разве не знаешь, что это за цветок?

Мое сердце сжалось от страха: я оказалась в безлюдной глуши наедине с незнакомцем. Я даже не заметила, когда он подошел. Стараясь отогнать пугающие мысли и не впасть в панику, я повернулась и строго спросила:

– Кто ты такой?

Увидев того, кто нарушил мое уединение, я немного успокоилась. Место страха в моей душе заняло чувство смущения, так как,