— Иди, поспи! — сказал он нежно. — Да и мне надо подыскать местечко, где можно было бы отдохнуть.

Венда смутилась, очевидно, ей стало неловко, что она не подумала о нем. На лице столь явственно отразилась досада на самое себя, что Валдис рассмеялся.

— Да не беспокойся ты! Уж где-нибудь да прикорну!

— Ой, вон в том сарайчике должно быть сено! — обрадованно воскликнула она.

— Спокойной ночи! — Валдис помахал ей рукой.

Солнце уже освещало колосившееся на вершине холма овсяное поле. Подтянув штанины, Валдис побрел по траве в сенной сарайчик еще довоенной постройки, балки которого местами подгнили.

В углу он нашел недавно скошенное ароматное сено. Закатав штанины, утоптал его. По стене прошуршала ящерица. «Не дай бог, гадюка приползет», — подумал он сонно, не испытывая ни отвращения, ни страха. Его переполняло светлое чувство покоя, умиротворенности. Он теперь знал, где живет Венда, знал, что любит ее. Впереди его ждало только хорошее. Засыпая, он подумал, что предстоит еще обработать результаты опытов, сдать экзамены, иначе на нынешнюю свою зарплату Венду он содержать не сможет. Со степенью и квартиру получить проще. «Ведь не станет же солидная семья ютиться в сарайчике на краю болота, деля пристанище с ящерицами», — была последняя его мысль.

ДИСКУССИЯ О ВЕДЬМАХ

Спал он крепко, без снов. Разбудил его луч солнца, сквозь щель ударивший прямо по глазам. Валдис вспомнил, что сначала мерз, потом постепенно согрелся. Где-то за холмом мычала корова. Издалека донеслись петушиное пение, лай собаки, воздух звенел от птичьих голосов.

Валдис вскочил, отряхнулся. Элановый костюм ничуть не пострадал. Сухие травинки легко ссыпались, морщинки разгладились, словно их и не было. Он причесался, открыл двери сарайчика. В лицо пахнуло горячим воздухом — солнце стояло чуть ли не в зените. Валдис потянулся, покрутил головой, ощупал шею — где-то внутри болело. Видно, все-таки простыл, решил он. По телу волной пробежала дрожь. Постояв на солнце, Валдис направился в дом жениха. В ручейке умылся, попил воды. Чувство похмелья отпустило, да и шеей он стал вертеть свободнее. Вспомнил Венду, ее чистое свежее дыхание и подумал, что употребление алкоголя все-таки чертовски глупое занятие.

Новобрачные уже час как были на ногах. Екаба Валдис встретил во дворе.

— Ну как? Никто не обижает? — басом спросил молодой муж шутливо.

— Держусь, товарищ начальник, — пристукнув каблуками, ответил Валдис. — Где твоя жена?

— Одевается.

— Тебя прогнали?

— Да. Еще вечером.

— Отчего же?

— Такая была договоренность. Отдельной комнаты у нас не было.

— Правильно! — быстро согласился Валдис. Он понял, что Екаб и сам не очень настаивал на отдельной комнате в свадебную ночь. Валдису тоже не нравился обычай вламываться наутро в комнату молодоженов и все связанные с этим обычаем обряды. Казалось, тут народные традиции грешат против самих себя, нарушают свои этические принципы. Но Валдису и в голову не пришло бы протестовать или как-то иначе выразить свое несогласие.

— Мне нравится твоя жена, — сказал Валдис.

— Сумасшедший! — напал на него Екаб. — Забудь об этом. Никому, кроме меня, она нравиться не должна.

— Не требуй невозможного! — отшутился друг.

Екаба позвали в дом. Валдис пошел следом и зашел в большую комнату, уже гудевшую от голосов.

— Иди к нам, пропавший! — нетерпеливо позвал его биолог.

Валдис присел за стол. Жена биолога обратилась к нему.

— Муж называет вас… как ты сказал?

— Пептидис, — подсказал муж.

— Пекинец? — переспросил сидевший напротив один из местных гостей. — Да, да, пекинец, хунвейбин — его-то я хорошо знаю. Меня не проведешь. Этого-то я знаю. — Похоже он был изрядно пьян.

— Горло что-то болит. Тут уж хочешь, не хочешь, а прополоскать придется, — сказал Валдис, чтобы прекратить этот глупый разговор.

— Чего? — снова вмешался сидящий напротив крестьянин. — Горло? Не иначе, как вчера с ведьмой целовался. Это уж точно.

Биолог налил Валдису. Он поднес рюмку к губам. А сидящий напротив мужчина смотрел на него затуманенными глазами и упрямо повторял:

— С ведьмой ты целовался! Вот так!

Валдис вспомнил бабушку. Когда мальчишкой, набегавшись, разгоряченный, он бросался к колодцу, чтобы напиться холодной воды, бабушка обязательно скажет, бывало: «Не целуйся с ведьмой!» А если горло уже болело, она с упреком говорила: «Как же не болеть, если все время с ведьмой целуешься!» Да, ничего не скажешь, образно говорят крестьяне.

— При чем тут ведьма? Горло болело и до того, как целовался! — ответил Валдис.

Сидящий напротив только поморщился, но ничего не сказал.

Подошел Екаб, Валдис подвинулся, уступая ему место, чтобы виновник торжества мог своим присутствием почтить всю компанию.

Разговор вертелся вокруг самых незначительных тем, гости перебрасывались словами, словно мячиками, и вдруг замолчали, когда заговорил Валдис:

— Екаб, ты обещал показать настоящую ведьму, но до сих пор не выполнил своего обещания! — разговор напомнил ему слова приятеля.

— Что? — переспросил Екаб, хотя всем было совершенно ясно, что вопрос он расслышал. Это только говорило о его растерянности. Валдис почувствовал себя неловко. Он был влюблен, счастлив и хотел, чтобы все вокруг были счастливы тоже.

— Ладно, ладно, я и сам слышал. Не пришла она. В этом действительно не твоя вина.

Екаб взглянул сначала на друга, потом на биолога, на его жену и, наконец, как бы ища поддержки, на сидящих по другую сторону стола соседей отца. Убедившись, что никто над ним смеяться не собирается, он сказал:

— Ты же вчера с ней танцевал весь вечер!

— Я? — в вопросе Валдиса было столько наивного удивления, что все затихли.

— Ты! — утвердительно повторил Екаб. — Может быть, и целовался, а?

— Да, да, он сам только что признался, что было такое, — вмешался в разговор биолог.

— Не-ет… да. — сказал Валдис и засмеялся. Смех его прозвучал в полной тишине. Большинство сидящих за столом прислушивались к разговору. И молчание становилось все тревожнее.

— Это Венда ведьма? — спросил Валдис вызывающе громко.

— Да, — подтвердил Екаб. — Ее полное имя, да будет тебе известно, Вендига. Вендига Силиня, урожденная Ракупа.

— На фотографии она совсем другая, — возразил смущенно Валдис.

— Я же говорил, что в жизни она выглядит совсем иначе.

— Черт возьми! — радостно воскликнул Валдис. — Я ведь женюсь на ней!

Валдис понимал, что так банально объявлять о своем решении жениться не принято, но именно сейчас иначе было нельзя. Ему казалось, промолчи он, и это будет означать предательство, а в глазах Венды он будет выглядеть трусом. Он не слышал затянувшейся тишины, вернее, слышал, но именно это еще больше разгорячило и подстегнуло его. Теперь-то ему стало ясно, почему Венда держалась так странно. Он вдруг сам ощутил всю ту тяжесть, что давила на хрупкие плечи девушки. И