Спасибо тебе, колледж! За «равные» возможности на старте!

Пройдя ещё три коридора и четыре пролёта по главной лестнице, мы уткнулись в тупик с радугой на стене. Я озадаченно покосилась на мэтра. Он не выглядел сконфуженным. Деловито закатал рукава и выставил вперёд ладони, перебирая пальцами, будто поглаживал нарисованные цветные полосы. Они послушно откликнулись, закачались, как рябь на воде, и сгинули, открывая овальную дверь – ростом с девушку вроде меня.

– Это один из выходов на крышу, – пояснил Дюваль, наклоняя голову, чтобы не удариться. – Все они заколдованы. Во избежание неприятностей. В Гвендарлин и без прогулок по крыше хватает… э-э-э… непростых мест.

Вверх убегали железные ступени винтовой лестницы. Крепкие и всё же не внушающие доверия из-за внешнего уродства и просветов под ногами. Неприятное ощущение усугубляло эхо, звук шагов множился, словно поднималась целая невидимая армия. Протянешь руку – и коснёшься кого-то не совсем живого в полумраке. Брррр, то ещё удовольствие. Но мэтр шагал спокойно, и мне ничего не оставалось, как подавить нервозность.

Подумаешь, неприятный подъём. Наверху ждёт чертовски «тёплая» встреча.

О да! Они ждали. Девятнадцать полноценных: счастливчики и их гости. Взгляды обожгли огнём, став премилым дополнением к яростному ветру, хлестнувшему по лицу. Мэтры меня не заметили. Посмотрели мимо. Все, кроме Эмилио. Но и он глянул холодно, не желая показывать заинтересованности при коллегах. Справедливо. Каждый сам за себя.

– Лилит, займи место с краю, – шепнул Дюваль и направился к остальным мэтрам.

Гости расположились аккуратной дугой. Не хватало меня одной. Я встала рядом с низкорослой девушкой с двумя русыми косами, оплетёнными вокруг головы. Девица покачнулась, желая отстраниться, но не посмела нарушать стройный ряд. Второй полукруг составляли кресла мэтров. Посередине выстроились участники действа – лицами к педагогам. Хорошо. Не будут пялиться на ненавистного полуцвета. Взирать на затылки Свена и Джеммы мне тоже не улыбалось, но это меньшее из зол.

По телу острыми иглами прошла дрожь. Морось кончилась, но ветер трепал волосы и плащи нещадно. Туман напоминал живую субстанцию. Чудилось, склизкие лапы касаются щёк. О какой встрече рассвета может идти речь? Тьма уйдёт, оставив серость и сырость. Ничего себе благословение. И великая честь. Впрочем, какая печаль? Меня-то Гвендарлин не планировал ничем облагодетельствовать.

Джемма Паскуале, придерживая развевающуюся рыжую шевелюру, что-то шепнула черноволосому соседу – ещё одному счастливчику, получившему золотую птицу. Он повернулся, и я узнала Ульриха Бернарду – парня, сообщившего Дювалю о казусе с шариком. Голову пронзила странная мысль. В уходящей ночи жгучей шевелюре полагалось выглядеть зловеще. Но мне померещился свет в статном облике Ульриха. Привиделся ореол аж на целое мгновение. Тьфу! Я мысленно обругала себя последними словами. Не хватало увлечься ещё одним полноценным красавчиком.

– Друзья мои!

С центрального кресла поднялся директор Бритт. Ему приходилось повышать голос, чтобы перекрыть злой вой разбушевавшегося ветра. Непогода нарочно усложняла задачу, вознамериваясь сорвать древнее таинство.

– Не буду говорить много слов. Вы сами знаете, какой чести удостоены. Напомню лишь, как важно сосредоточиться, чтобы встреча рассвета прошла идеально. Успехов вам, избранники. Приступайте!

Я физически ощутила прошедшее по рядам волнение, смешанное со сладким предвкушением. Чужие эмоции накрыли крышу, оставив в воздухе терпкий аромат. Так пахнет горячий чай с ягодами в пасмурный дождливый вечер за окном. Первыми руки к небу подняли Джемма и Ульрих. Потянулись к нему, словно жаждали коснуться кончиками пальцев низких лохматых туч, царапнуть ногтями и стянуть, как одеяло, с задремавшего солнца.

Мгновенье – и ввысь взметнулся частокол рук, как молодой лес, мечтающий о внимании небесного светила. Всё вокруг заполнил шёпот, звучавший вразнобой. Избранники читали особое заклятье, нарочно не попадая в такт. Слов не разобрать, только шипящие звуки – таинственные и чарующие. Отвращение, переполнявшее меня часы напролёт, растворилось. Глаза приковало к небу.

Минуты тянулись медленно, тягуче. Ничего не происходило, всё тот же ветер лупил ледяными потоками да тучи готовили новую порцию слёз. Но в душе поселился крохотный лучик надежды на благополучный исход. Не знаю, что на меня нашло. Сказалось всеобщее предвкушение или в заклятье вплели особую магию? Но я застыла в ожидании чуда, забыв обо всём на свете.

– Сейчас! – громко крикнул Ульрих.

Десять пар рук схватили небо и сдёрнули прочь.

Или не небо. А морок, магическое покрывало, прятавшее колледж с момента нашего прибытия. Оно упало и рассыпалось в прах. Остатки сгинули, как пыль, вместе с порывом ветра – нового, тёплого, весёлого.

Вниз свободно проникли солнечные лучи, золотя всё вокруг.

Не было мрака никогда. Только иллюзия.

Гвендарлин обретал истинный облик, переливаясь всеми цветами радуги.

А я смотрела и смотрела – в голубое небо, сливающееся на горизонте с морем. В пейзаже не осталось прежнего уныния. Вернулись краски. А с ними и желание жить.

Кто-то восторженно ахнул.

Десять шаров, похожих на огоньки, – два золотых, три серебряных и пять бронзовых – вылетели из стены, из самых недр колледжа. Благословения, предназначенные избранникам, на несколько секунд зависли в воздухе, чтобы дать возможность полюбоваться собой. Обманчивая неподвижность и резкий бросок. Каждый шар без труда нашёл владельца, пройдя сквозь плоть – прямиком в грудь. Ученики повалились на колени, чтобы мгновение спустя подняться с горящими от гордости глазами.

– Поздравляю! – Директор Бритт снова встал и зааплодировал. – Вы получили дары Гвендарлин! Свершилось! Их суть каждый из вас познает в течение года. Не прогадайте. Воспользуйтесь ими с умом.

Мой восторг мгновенно притупился. Очарование, подаренное таинством, растворялось, уступая место привычному беспокойству. Джемма с лисьей улыбкой на кокетливых губах пожала протянутую ладонь Свена. Ульрих приветливо кивнул кому-то из гостей, но заметил меня и отвернулся.

* * *

– Согласись, зрелище впечатляющее. Я вижу его из года в год и всё равно радуюсь как мальчишка. В первый раз накрывает с головой.

– Угу. Накрывает.

С крыши меня увёл Эмилио Ван-се-Росса. В памятный зал со стеклянным прямоугольником – тренировать волю, а заодно получать по шее и остальным частям тела своей же тёмной магией. Объявил, что даже бессонная ночь не даёт права пропускать особые занятия. Я не сопротивлялась. Эмоции захлёстывали. Лучше выплеснуть злость с утра пораньше, чем пожинать плоды на занятиях.

Первый же выброс сбил с ног. Кувыркнувшись в воздухе, я плашмя влетела в зачарованное стекло. Рухнула на пол, приложившись спиной и затылком. В ушах загудело мощной трубой. Мягкий настил сгладил болезненные ощущения, но магический удар оказался слишком силён, почудилось, в голове взорвались карнавальные фейерверки. Я закашлялась, отмечая в уме, что это не последний рикошет. Внутри