— Это отчего ж? У всех, кто целовался с ведьмой, болело горло! — вскипел оппонент. — У всех!

Валдис засмеялся.

— Откуда вам это известно? Может, и с вами так случалось?

Мужчина смешался.

— Так вот, я скажу — да, случалось. Что было, то было.

— Да уймись ты, — пыталась утихомирить соседа жена Уллука. — С чего бы это тебе, женатому человеку, якшаться с ведьмами? Людей-то с толку не сбивал!

— Так вот — якшался, и еще как, свое и получил, — настаивал подпивший. — Да не с молодой, она меня, старика, и не подпустит, а вот с матерью, с Валлой, — было!

Валдис испытывал чувство брезгливости, слушая это.

— Вы слишком много выпили, — холодно возразил он и отвернулся. — Какие еще факты? — обратился он к Екабу.

— На счет болей в горле говорить есть все основания, — тихо ответил Екаб. — Когда у Валлы умер второй муж, она больше замуж не пошла — побоялась. А была еще женщина в самом соку. Стала, как говорится, принимать то одного, то другого… Вот тогда-то у всех горло и болело…

— Тише, она может войти и услышать! — Инга дотронулась до руки мужа.

— Нет, так рано она не придет, — успокоил ее Екаб. — Вот тогда-то и пошла в ход фраза: горло болит — с ведьмой целовался. Так что есть в этом какой-то резон. Только не пойму, какой. Врачи их проверили, установили, что женщины абсолютно здоровы — ни воспаленных миндалин, ни испорченных зубов.

— А не фантазии ли все эти разговоры? — засомневался Валдис.

Екаб помолчал, а потом отрицательно покачал головой.

— Нет. Они возникли не на пустом месте.

— Но в чем причина?

— Не знаю.

— Ах, не знаешь? Но это не аргумент.

— Послушай, что ты артачишься? Не станешь же ты, молодой, многообещающий ученый, утверждать, что не признаешь слов «не знаю»?

Валдис осекся. Что касается незнания, тут, конечно, Екаб прав. В конце концов, друг ведь не обвиняет Венду, просто признает, что не знает ее тайны. Это вполне вероятно.

— Ты считаешь, они это делают нарочно?

Екаб пожал плечами.

— Думаю, что нет, — сказал он. Хотел еще добавить, что, по его мнению, и Венда, и ее мать, и бабушка неплохие люди. Отзывчивые, доброжелательные, честные. Но сердце его внезапно сжалось от страха: а что, если эти его слова окажутся роковыми? И только добавят Валдису решимости исполнить данное в горячке обещание жениться на Венде? Где-то в глубине души, под всеми научными рассуждениями и фактами, жило абсолютно твердое убеждение, что тогда друг окажется на краю гибели, смерть станет настолько реальной, что лучше об этом не думать.

— Ну, посмотри мне в глаза, — обратился Валдис к Екабу еще раз. — Неужели же ты веришь, что Венда колдунья?

— Видишь ли, дело в том… — дипломатично начал Екаб.

Но Валдис не дал ему закончить:

— Скажи — да или нет?

Все присутствующие в комнате, и крестьяне, и ученые, не отрывая глаз смотрели на молодого мужа. Что же он ответит?

Екаб выдержал паузу, затем чуть ли не со злостью, совершенно ему несвойственной, отрезал:

— Верю!

Валдис в изумлении смотрел на друга. Чего-чего, а этого он от Екаба не ожидал. Он знал, что Екаб заядлый любитель интеллектуального трепа, случается, отстаивает оригинальные философские взгляды, может объявить себя, скажем, последователем Че Гевары или кого-то из экзистенциалистов, но никогда он не отстаивал суеверия, больше того, даже не подступался к этой мысли. И хотя свою позицию Валдис не переменил, он внезапно почувствовал, что ему стало трудно дышать.

— Ты веришь в сверхъестественные силы? — возмущенно вскричал он.

Валдис почувствовал, что от волнения неверно сформулировал вопрос, но исправлять ничего не собирался, так как мысль была ясна и без этого. Он с вызовом смотрел на друга. А тот, как всегда, был спокоен и добродушен.

— Факты, которые не поддаются объяснению, игнорировать мы не имеем права, — невозмутимо заговорил он. — Мне кажется, даже больше: именно не поддающиеся объяснению факты должны нас настораживать, сама их таинственность должна привлечь исследователей. Современная наука беспомощна не от избытка предрассудков, а напротив, от их дефицита.

В глазах Екаба прыгали чертики.

— Верно! — поддержала его жена биолога.

— В принципе верно, — в первый раз вмешался в разговор доктор биологических наук Роланд Суна, который до сих пор молча следил за дискуссией. — Тем не менее ни одно открытие не родилось из фантазий, потребовались трудоемкие, многочисленные опыты и проверки.

— Но разве доберешься до опытов, если все станешь отрицать? — возразил биолог. — Если будешь работать строго по плану и игнорировать противоречия? Это ты имеешь в виду?

— Нет, коллеги! — доктор покачал головой. — Необходимо только учитывать ситуацию. Если ты собираешься проводить эксперимент на соседке Меллезера, пожалуйста! Выдвигай версии, гипотезы, работай! Но если при этом не будешь оперировать фактами, значит, будешь только подогревать суеверие и больше ничего.

— Похоже, ты совершенно сознательно пытаешься закрыть глаза на противоречивость фактов? — возразил его коллега.

— Факты ваши не многого стоят. Они меня не убеждают. И совершенно справедливо товарищ химик подверг их сомнению. — Доктор поклонился в сторону Валдиса. — Молодому человеку понравилась девушка, а вы его колдовством пугаете. Скажи честно, может быть, тебе просто жалко? Не ревнуешь ли ты? Девушка и в самом деле хороша. Я тоже поглядывал на нее с интересом.

Раздался смех. И тут из-за стола встал Уллук, торжественно скрестив на груди свои натруженные крестьянские руки.

— Году, кажется, в сорок восьмом, как уже сказал Алекс, приезжал к нам из Риги специалист по нечистой силе, — начал он важно. — Говорил куда как умно, точно, как вы. Факты, мол, логика, классовая борьба, психология. Сыпал иностранными словами как горохом, а что вышло? Наслушавшись лектора, Альберт Ракуп женился на Валле и… откинул тапочки. И родители поумирали. Лектор, правда, объяснял, что из Тарзской волости их прогнали из-за классовой борьбы, волостной староста якобы позарился на лесную развалюху, где те жили, вот и стал слухи распространять. А когда я спросил, откуда у дочери ее такое странное имя Валла, Сакристина толком объяснить ничего не могла… Когда я спросил, отчего это ни мою жену, ни жену Алекса ни разу никто ведьмой не назвал и из волости не выгнал, лектор снова давай толковать про этого странного зверя, что вы назвали случаем. Случай то, да случай это. Головастые мужики лучше других знать должны, что дыма без огня не бывает. Всему есть предел, и вот там-то никакой случай ничего изменить не может. Объясните хотя бы, например, почему это ни одна ведьма при четырех законных мужьях не родила ни одного живого дитя?