Но сделать она ничего не могла. Ей жизненно необходимо было встретиться с Вол-Тарой, о которой столько слышала от матери, договориться с ней и восстановить себя в правах. Только с помощью силы и знаний древнего аватара она могла бы занять свое законное место. Но еще важнее было добраться до союзника. Если Симон мог заставить этого аватара слушаться и выполнять приказы, наверняка он смог бы помочь и договориться с Вол-Тарой. А уж с самим Симоном найти общий язык будет явно проще, в этом русалка даже не сомневалась.

Но, как назло, Симон пропал. Уже долгое время она никак не могла дождаться его возвращения.

«Ничего, — подумала Аттикана, сжимая кулаки. — Еще немного я потерплю. Но как только Симон вернется, я свой шанс не упущу и сделаю что угодно, чтобы выбраться. Верну положенную мне силу и законное место, и уж тогда я отвечу всем сполна!».

* * *

(Академия Баева, комната Диего)

Диего и Лео сидели за столом и выпивали. Поначалу Диего удивился визиту согильдийца, но, услышав новости, понял, почему товарищ решил сообщить их лично.

Все они были опечалены смертью своего мастера, но также понимали: гильдии необходим новый глава. Обсуждая это между собой, они приходили к неутешительному выводу — очевидного кандидата просто не было. Сильных согильдийцев хватало, но нужен был лидер. Тот, кто мог бы выгораживать их всех перед советом магов, направлять гильдию, наставлять новичков и поддерживать репутацию, которой в последнее время был нанесен значительный урон. Да, никто не сомневался в силе имперцев, но «Щиты Стихий» столкнулись с ними одними из первых и понесли тяжелые потери.

Поэтому Диего немало удивился, когда Лео принес свежую весть: главой гильдии назначена Айрис Буревестник.

Конечно, все знали, что мастер дал ей свою фамилию, и сейчас это звучало правдоподобно — прямо настоящая преемница. И все же Диего не удержался от смешка. Он прекрасно знал, что только он сам вел себя еще более недальновидно, вспыльчиво и проблемно, чем она. По крайней мере раньше. В итоге Айрис даже за глаза называли «Диего в юбке» в его честь. Было очень необычно осознавать, что та, кто все детство его гоняла, шпыняла и надирала уши, теперь вдруг станет главой. Точнее, уже стала. Впрочем, он не был против. Пожалуй, он и сам не мог бы предложить кого-то получше. Разве что Симона, пусть тот и слишком молод… Но сейчас Диего так злился на него, что даже не рассматривал этот вариант.

Они выпили за назначение Айрис, посмеявшись над ситуацией, но затем разговор принял серьезный оборот.

— Что случилось? — поинтересовался Лео, заметив настроение друга. — Злишься? Не верю я, что назначение Айрис тебя так расстроило, давай колись!

Тогда-то Диего и поведал, что Симон пропал. А ему оставил лишь короткую записку, в которой просил «прикрыть» и давал намек на то, что недавно исчезнувшие студентки пропали не просто так, а вместе с ним.

— Вот же засранец! — взорвался Диего. — Нет бы нормально поговорить, предупредить!

Лео попытался как-то выгородить Симона, но Диего проявил неожиданную проницательность:

— Вот смотри, давай используем метод… деду-накции!

— Чего-чего? — переспросил Лео.

— Ну, дедуканации этой! Смотри: почему Симон не сообщил мне обо всем по-человечески? Почему мы не обсудили все заранее? А я вынужден узнавать обо всем из сраной записульки уже постфактум, когда его ни о чем не спросишь и не возразишь?

Лео промолчал, и Диего продолжил:

— Боялся, что я с ним отправлюсь! Как пить дать, боялся. А куда я, по-твоему, за ним бы пошел?

Лео в шутку ответил: «Куда угодно?», на что Диего лишь цокнул языком и закатил глаза, но тут же сам дал ответ:

— Либо врагов бить, либо обратно домой. А враг тут у нас всего один. Я даже допускаю, что, учитывая обстоятельства и мою историю, к Громову меня Симон бы не захотел брать. Но и девчонок он бы тогда с собой не потащил уж тем более! А значит…

Лео встрепенулся:

— Ты думаешь, он… Да нет, бред какой-то…

Но тут Лео вспомнил, что перед своим исчезновением Симон активно расспрашивал его о возможностях перехода через Граничный Барьер.

— Что же это получается? — пробормотал Лео. — И что нам делать?

Диего выпил, поморщился, со стуком опустил кружку на стол и едко ответил:

— Прикрывать, конечно. Что еще? Но вот когда он вернется, я предлагаю хорошенько начистить ему морду и объяснить, что так с товарищами не поступают!

* * *

(Академия Баева, больничная палата)

Далеко не сразу Максим набрался смелости прийти в больничную палату, чтобы проведать ту, которую сам же и покалечил. Но с тех пор, как пришел впервые, стал заглядывать почти каждый день. Иногда и по два раза, если Светлана Владимировна позволяла или просто не присутствовала, чтобы его выгнать. Всем остальным целительницам просто не хватало смелости, чтобы прогнать наследника рода Баевых. Впрочем, даже глава больничного крыла позволяла ему поблажки — только скорее за спокойное и тихое поведение, а не за статус.

Однако, когда Максим оставался с Соней наедине, он словно преображался. Отчасти оттого, что чувствовал вину — и вдвойне из-за того, что сама девушка ничуть на него не злилась, не выказывала ни обиды, ни претензий. Наоборот, в какой-то момент она даже извинилась за то, что доставила ему столько проблем, сама спровоцировав бой. Ее извинения он сразу же решительно пресек. Но выяснять отношения больше определенно не хотел, ему гораздо больше хотелось видеть её улыбку.

Забавно, как он, молчун, старался её разговорить, пересказывал новости, начинал все больше открываться сам. Соня стала чуть ли не единственным человеком, с которым он переставал быть «бесчувственным», вечно собранным, молчаливым и холодным. Он сам удивлялся, насколько это было приятно и необычно. С Соней ему было интересно общаться практически на любые темы.

Вдобавок ко всему, как и во время боя, она совершенно не выказывала того, что делали другие, доводя его порой до бешенства: постоянного лизоблюдства или подхалимства. Наоборот, иногда она над ним подшучивала, отпускала какие-то почти детские замечания, всячески подтрунивала, от чего ему порой становилось неловко, но это было в новинку. Было приятно общаться с кем-то на равных, по-дружески. А её улыбка в такие моменты отзывалась