Таким образом мы и добрались до интересующей меня темы.

– Что уж тут скажешь, батюшка твой был охоч до женской ласки. Я-то дамочек выбирал попроще, а его тянуло к холеным барыням. Вот и встретил на свою голову Аглаю. Она как раз выскочила замуж за купца первой гильдии. Не Золотой пояс, конечно, но мошна тугая. Муженек много ездил по заграницам, не подумав о том, что молодую жену нельзя оставлять надолго. Вот и сошлись Ромка с Глашей в одну из отлучек мужа. Ты парень взрослый и знаешь, что бывает от таких встреч. Аглая понесла, но как-то смогла скрыть это от окружающих. Хотя, думаю, слуги все поняли и донесли хозяину. Но даже если и подкупила прислугу, купцы народ тертый и считать умеют хорошо. Не получилось бы у нее выдать тебя за законного сынишку. – Выдавший долгую речь Орлов смочил горло коньяком, и я даже начал беспокоиться, что он отключится, не сказав самого важного. – Ну так вот, когда она разродилась, то прислала служанку с запиской. Мол, либо Рома забирает свое чадо и вы оба уезжаете из Новгорода, либо отдает дитя в детский дом призрения. Отец твой хорошо знал, что творится в таких клоповниках, к тому же был человеком чести.

Лестные слова о родителе должны были вызвать у меня гордость, но не вызвали. Я его почти не помнил, но многое узнал о Романе Чекане, когда пытался выяснить обстоятельства его смерти. Бывший сотник и дворянин отказался идти на службу Пинскому князю рядовым дружинником, зато занялся наемничеством, постепенно переросшим в совсем уж темные дела. Да что уж там, наемным убийцей был мой папаша. На одном из дел его и порешила охрана преступного авторитета с Глинки. Об этом мне рассказал расспросивший своих коллег Коля Резвой, занявший место ушедшего на покой Рвача. Врать Резвому никого резона не было, да и за его аурой я наблюдал. Его, конечно, могли обмануть, но это вряд ли. Так что ни о какой мести и речи быть не могло. Тем более того авторитета давно похоронили.

В общем, разговаривая об отце, я испытывал двойственные чувства. И не только к нему. Но все же спросил у Орлова, знает ли он, где проживает отказавшаяся от меня мать.

– Как не знать! Сам ходил туда с Ромой тебя забирать. Говорил ему, чтобы плюнул на бабские закидоны и остался в Новгороде, но он гордый был, да и не очень доволен службой, хоть и выслужил дворянство. Так что решил все сделать по-своему, ведь в Пинске у него осталась сестра. А ты что, надумал с матушкой познакомиться? – спросил Орлов и, не дожидаясь моего ответа, продолжил: – Оно-то, может, и правильно. Все же родная кровь. К тому же она теперь сама себе хозяйка. Три года, как мужа схоронила. Глядишь, и примет блудного сына, – невпопад хихикнул уже изрядно захмелевший Орлов.

Еще через десять минут он совсем окосел, и мне пришлось помочь калеке перебраться со стула на диван. Иначе он мог бы и упасть. Оставаться в этой квартире не было никакого смысла, так что я покинул ее без особых угрызений совести. Благо замок был новомодным и дверь можно просто захлопнуть. Добравшись до телефонной будки, я набрал нужный номер и быстро договорился о прибытии такси по адресу. А вот что делать дальше, не знал.

Солнце уже село, но по светским правилам еще два часа можно наносить визиты. Оно бы уведомить о своем намерении, прислав визитную карточку и письмо с обратным адресом, но на душе был такой раздрай, что терпения совершенно не хватало. Да и хмель толкал на безрассудные поступки. Не то чтобы я так уж жаждал встретиться с матушкой. Подобные чувства терзают только героев бульварных романов. Просто возникло жгучее желание перелистнуть эту страницу жизни. Так же, как сделал с отцом, выяснив причину его смерти. И все же где-то очень глубоко в душе тлела надежда на то, что мать жалеет о своем поступке и будет рада видеть меня. Очень наивно, но не проверить я попросту не мог. Учитывая сладкий сон в дирижабле, ночью уснуть не получится и придется маяться всякими мыслями, даже не до утра, а до следующего вечера, ведь нужно еще проконтролировать Настю.

Мысли о делах подруги вызвали такой приступ тревоги, что даже затмило размышления о матери. Оно бы позвонить и проверить, не учудила ли чего барышня, но я, как назло, не взял у Насти номер ее тетушки. А повторный визит будет воспринят крайне негативно. К счастью, мои терзания прервал подъехавший мобиль, и я без колебаний назвал водителю адрес, который узнал от Орлова.

Родившая меня женщина проживала в большом двухэтажном доме, расположенном в куда более респектабельном районе, чем место жительства отцовского друга. Судя по электрическому звонку и дорогой двери, все здание принадлежало одному владельцу. Я с минуту просидел в нерешительности под удивленным взглядом водителя, смотревшего на меня через зеркало, а затем мысленно отругал себя.

Ешки-матрешки! На древня шел без сомнений и страха, а тут оробел! Соберись, ты же Проходимец! Тряхнув головой, я выбрался из мобиля и рассчитался с водителем.

– Степан Романович Чекан с визитом к Аглае Сергеевне Карельской, – солидно сообщил я открывшей дверь горничной.

Меня тут же впустили в обширный холл и попросили подождать. Хорошо, хоть не сказали, что хозяйка не принимает. Горничной не было довольно долго. Будь я постарше, присел бы на диванчик у стены. Девушка вернулась с непонятным выражением на лице, так что я заглянул в духовный мир. Ее аура горела огнями любопытства, азарта и тревоги. Похоже, матушка сразу поняла, кто к ней заявился. Хорошо, значит, обойдемся без долгих пояснений.

– Хозяева просят, – заявила горничная, озадачив множественным числом.

Меня проводили по широкой лестнице на второй этаж. Коридор бы выстлан дорогими коврами, и, вообще, в доме все говорило о богатстве, с налетом показушничества. Такое впечатление, что здесь в жесткой схватке сошлись два устроителя интерьера. Один настаивал на легком европейском стиле, а второй ратовал за московский купеческий лоск. Не удивлюсь, если моя родительница сразу после смерти мужа начала все переустраивать. Но до тяжелых и совершенно безвкусных картин с бородатыми мужиками руки у нее пока не дошли. А я бы выбросил их первыми. Наконец-то идущая впереди и отчаянно вилявшая пятой точной горничная