– Привет, Степан, – расплылась в улыбке усевшаяся рядом со мной девушка.

– Настя? – ошарашенно уставился я на барышню, которая при нашей последней встрече никуда не собиралась. – Ты что здесь делаешь?

– Лечу в Новгород, чтобы помочь тебе с вопросами наследства.

– Чего?! – тупо спросил я немного громче, чем позволяли правила приличия.

Наши ближайшие соседи начали недовольно коситься на нас, но, к счастью, никто ничего не сказал.

– Ты что несешь? – яростным шепотом потребовал я ответа у этой взбалмошной девицы.

Похоже, в Пинске началось поветрие девичей дури, одолевшее даже такую разумную барышню, как моя адвокатесса. Меня охватила ярость, но ее необходимо гасить. Да, Настя явно задумала какую-то глупость, и я имел полное право злиться на нее. И дураку ясно, что она как-то приплела меня к этому делу, даже не спросив согласия. Но нельзя выплескивать на нее раздражение, накопившееся из-за поступков Кати и Василисы. Так что сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и выставленной ладонью заставил девушку повременить с ответом. Но больше всего на меня подействовало ощущение легкого вдавливания в кресло. Мы уже взлетали, а значит, выставить девушку из дирижабля не получится.

Дождавшись нормализации ощущений, я встал с кресла и направился к парню, все еще маячившему у входа в салон. На ходу достал банкноту в пять рублей и сунул ее в ловко подставленную ладонь:

– Мне нужно переговорить с барышней без лишних ушей.

Сообразительный паренек тут же откликнулся:

– В столовой сейчас никого нет. Обычно пассажиры с утра пару часов дремлют, так что они вас не потревожат, – тихо сказал стюард, кажется так их называют. – Но может заглянуть кто-то из обслуги, так что если вы намерены…

– Нам просто нужно поговорить, – раздраженно прервал я его нездоровые фантазии.

– Конечно, – тут же поправился совершенно не смутившийся юноша.

Я повернулся к напряженно наблюдавшей за мной Насте и с намеком дернул головой. Она тут же поднялась с кресла.

Столовая удивила чудесными видами. Именно тут располагались замеченные мной снаружи окна. Проводивший нас стюард быстро ушел, но вместо разговора мы минут пять просто смотрели сквозь чуть наклоненные вперед стекла, дающие прекрасный обзор вниз. Оторваться от залитого алым рассветом лесного моря было невозможно. Но пришлось. Кашлянув, я повернулся к Насте, которая восторг лишь изображала. Я знал, что летает она далеко не в первый раз, к тому же читал эмоции девушки по ауре.

– А теперь быстро и подробно рассказывай, что ты задумала. Только не ври мне, иначе нашей дружбе придет конец.

Последняя фраза Насте очень не понравилась, и я даже заметил синеватый холодок страха в ее ауре. Но барышня быстро справилась с собой. Ей явно хотелось начать с гневной отповеди, но быстро поняла, что это слишком рискованно. Поэтому вздохнула и сказала:

– Я хотела помочь тебе найти мать. Ты же сам говорил, что намереваешься ее искать.

Попытка увести разговор в сторону не прошла, хотя девушка выполнила условие и не соврала. Просто указала второстепенную причину своей выходки. Тот факт, что о матери я говорил лишь с Димой, пока опустим.

– Не морочь мне голову. Затем тебе нужно в Новгород? Дело в том парне, которого ты якобы любишь?

– Что значит якобы?! – вскинулась Настя, выдав себя с головой. Поняв это, она перестала отпираться. – После того как я вернулась домой с учебы, мы переписывались, и все было не так уж плохо. Он намеревался занять достойное место в большой стряпчей конторе, купить дом и просить моей руки у папеньки. Но затем вдруг разбогател, и его письма стали какими-то странными. Постоянные отговорки и всякие глупости. Я не верю в то, что деньги испортили его. Тут что-то другое. Мне нужно поговорить с ним, посмотреть в глаза, – с пылом пояснила девушка, но я не особо ее слушал, потому что неугомонные мысли вцепились в показавшиеся мне важными слова.

– Что значит «внезапно разбогател»? – прервал я девушку, и ей это не понравилось.

– Там вообще непонятная история, – с недовольством ответила она. – Он сирота и располагал лишь небольшим наследством, оставшимся от отца. Но неожиданно появился дальний родственник, оказавшийся одним из Золотых поясов. Ты ведь знаешь, кто это?

Я знал, но смутно, да и пока это не так уж важно.

– Продолжай.

– А нечего продолжать, – печально и одновременно с этим раздраженно вздохнула девушка. – Дальний родственник забрал моего друга к себе, а затем умер, оставив в наследство и статус, и богатство. Я не могу больше ждать и хочу окончательно объясниться, раз уж появился повод.

– И для этого наврала отцу, что будешь помогать мне?

– Я не врала! – возмущенно вскинулась Настя. – Просто немного приукрасила. Имя твоей матери, конечно же, выяснить не удалось, но я телеграфировала одному моему знакомому, работающему в городской управе, и он нашел сослуживца сотника Романа Чекана. Он может знать историю твоего рождения.

Девушка с вызовом смотрела на меня, правда я уже отвернулся к окну, но при этом был слишком занят размышлениями, чтобы разглядывать всякие там красоты. Через пару минут, придя к определенному решению, снова посмотрел на уже растерявшую воинственность подругу:

– Ты ведь остановишься у тетушки?

– Ну уж точно не с тобой в гостинице, – постаралась неуклюже пошутить Настя.

– Не смешно, – угрюмо заявил я. – Как зовут твоего зажравшегося воздыхателя?

– Не называй его так!

– Имя.

– Нет, – упрямо выпалила барышня. – Ты можешь наломать дров. Я сама с ним поговорю.

С момента, когда увидел ее в соседнем кресле, меня терзали нехорошие предчувствия, хотя, может, просто накручиваю себя. При этом я знал, насколько Настя бывает упрямой.

– Хорошо, но, если он назначит встречу, мы поедем туда вместе.

– Нет, – снова мотнула головой Настя.

– Да, – в тон ей ответил я, добавив в голос чуточку злобного ехидства, – иначе, как только приземлимся, иду на почту и отправляю Николаю Кирилловичу телеграмму со всеми подробностями.

Казалось, она сейчас вцепится мне ногтями в лицо, но разъяренные женщины и барышни меня уже не пугали – привык. Настя это поняла и сдалась:

– Хорошо. Если назначит встречу, позову тебя с собой. Но будешь сидеть в сторонке и не станешь вмешиваться, что бы ни случилось.

– Если