В кабинете, до которого перестройка явно не дошла, царил именно пресловутый купеческий шик. Все было тяжелым и основательным – начиная со стола, заканчивая бархатными портьерами и огромной люстрой над головой, под которой даже стоять как-то боязно. Но все это я отметил походя, по уже въевшейся привычке осматриваться вокруг, не теряя из виду основную цель – колоритную парочку. Женщине в строгом траурном платье сидела в массивном кресле за рабочим столом, а юноша стоял рядом с ней. Мы все напряженно рассматривали друг друга. Оказывается, я совершенно не похож на свою мать. От нее мне достался только цвет глаз. А вот братишка был с ней едва ли не одно лицо.

Ощущая давящую атмосферу в комнате, я осторожно заглянул в духовный мир, и увиденное мне очень не понравилось. Ауры обоих полыхали тревогой, страхом и особенно удивившей меня ненавистью. Правда, в ауре женщины страха было намного больше. А вот у парня злоба уверенно подавила другие чувства. Он был на год или полтора моложе меня, и, возможно, это бесило нового главу семьи Карельских больше всего.

Внезапно какая-то детская обида сжала горло. Почему? Что я им сделал?! Не знаю, что там отразилось на моем лице, но юноша с колючими глазами и явно отцовским характером процедил сквозь зубы:

– Кто вы такой, сударь, и с какой целью явились в наш дом?

Даже не знаю, что больше разозлило – незаслуженно холодный прием или собственные детские эмоции.

– Думаю, вы уже поняли, кто я, а вот зачем пришел – и сам не знаю. – Тут же вспомнились слова Насти, и я перевел взгляд на свою мать. – Возможно, просто хотел посмотреть в глаза.

Похоже, моего брательника это взбесило еще больше.

– Даже если ты докажешь свое происхождение, все равно тебе не видеть ни денег моего отца, ни положения в обществе. Примазаться к нашей семье не получится.

Не обращая внимания на злобное шипение брата, я продолжал смотреть на мать, точнее на ее ауру. Страха там стало еще больше, появились проблески паники, но ни единой искры любви, сочувствия или сожаления. Она панически боялась того, кто внезапно ворвался в их жизнь, угрожая ее репутации и благополучию любимого сыночка. Снова стало очень обидно. Отца я мог хотя бы благодарить за кое-какое наследство, хоть оно и было ополовинено тетушкой, которая обращалась со мной как с собакой, причем соседской. Теперь родная мать смотрит как на врага, хотя я даже и не думал ничего требовать. Ну а о братце вообще нечего говорить. Как бы не лопнул от злобы и ощущения собственной значимости. Да уж, наградил Господь родственничками.

И тут, словно пеняя мне за несправедливые мысли, вспомнилась тетушка Агнес, обнимавшая совершенно чужого юношу, случайно забредшего в ее дом. Диму, который стал мне больше чем братом. Такого же верного и любящего Андрюху-Зайца. Гордея и Акиру, почти заменивших мне отца. Мои губы растянула удивившая родственников улыбка.

– Я не претендую на ваши деньги, своих хватает, а семья, настоящая, любящая, уже есть. Что же касается положения в обществе, то оно у меня куда выше вашего, – не удержался я от глупой похвальбы.

Для наглядности поднял правую руку, развернув ладонь тыльной стороной вперед. Дворянский перстень явно привел их в замешательство. Это, конечно, вольный Новгород, и влияние князя тут куда меньше, чем у посадника, но именно поэтому новгородские Рюриковичи всегда ревностно относились к ущемлению дворянского достоинства. Так что намеревавшийся сказать что-то резкое юноша тут же захлопнул рот. Похоже, они были так сосредоточены на рассматривании моего лица, что не обратили внимания на все остальное. Может, в ином случае разговор был бы не таким резким, но я, если честно, рад такому повороту. Меня ведь все равно не обмануть, так что сэкономил время.

– Просто хотел посмотреть в глаза, – с горечью повторил я.

Не прощаясь, отвернулся от замершей в шоке парочки и пошел к двери. Как и думал, горничная не защелкнула замок и можно было распахнуть дверь толчком. Но эта любопытная девчушка ничего плохого мне не сделала, поэтому я нажал на створку осторожно, дав ей возможность отскочить. И все же до последнего ждал окрика и надеялся, что материнское сердце дрогнет. Не дрогнуло.

Ночной воздух охладил разгоряченное лицо и вернул ясность мыслям. Снова вспомнились проведенные в доме Спаносов дни и моя настоящая семья, но теперь от этого легче не стало. Я ведь, считай, сам отказался от близких мне людей. Даже если Катя сумеет обуздать свои чувства и забудет меня, не факт, что князь позволит мне вернуться. Люблю ли я Катю? Да кто же знает! Сейчас я по-прежнему ощущал дикое желание увидеть ее. Бежать к ней пешком через наводненные духами и бесноватыми леса. Но в тоже время понимал, что даже ради любимой не смогу отказаться от своей семьи. Не той, что сейчас осталась в доме с дорогими и безвкусными интерьерами. Настоящая семья ждет библиотеке Спаносов. Ждет и молится за меня. Если бы не они, может, и рискнул бы украсть княжну и сбежать с ней куда глаза глядят. С моими новыми способностями и шустростью Кати это вполне реально. Но не факт, что жизнь с в общем-то малознакомой девушкой сложится счастливо, а вот своих близких я наверняка подвергну серьезной опасности.

Мысли как воланчик из набиравшей популярности в Пинске игры перелетали от одной крайности к другой, и все это время я брел по ночным улицам Новгорода, который совершенно утратил свое очарование. Жутко хотелось домой, но вряд ли это случится в ближайшие месяцы, если не годы.

Я бездумно шел вперед, не особо выбирая дорогу, и начал замечать, что забрел куда-то не туда. Благоустроенные дома с ухоженными фасадами остались позади, а вокруг возвышались не то чтобы запущенные здания, но райончик слегка потрепанный, как и иногда попадавшиеся по пути жители. Правда, стоит отметить, что откровенно бандитских рож пока не видно. Внезапно я уловил слабый гомон весело проводивших время людей. Затем уловил приятные ароматы и понял, что после обеда на дирижабле так толком ничего и не ел. Да и выпить бы не помешало, чтобы успокоить нервы. То, что употребил с Орловым, уже давно выветрилось. Слух и нюх быстро привели меня ко входу в полуподвальное помещение с не особо оригинальной надписью на выцветшей вывеске. «Пивная