Рассудок дал трещину. Физический мир колыхался вокруг, перед глазами мелькали проблески иных миров и других измерений. Я скользил к Чарре, спотыкаясь о величие творения, а за мной тянулись шлейфы мыслей. Подо мной же зияла бездна тьмы – место, из которого, как я знал, никогда не выбраться. Тучи существ сновали в мой разум и обратно, словно косяки серебристых рыбок. Было так заманчиво уплыть на волне магии, унестись мыслями куда-то вдаль, оставив тело в качестве бездумного хозяина для Червя магии или, возможно, пустой плотской оболочки для чего-то другого, что в нем поселится. Поле зрения заслонила темная масса. Кормящиеся твари бежали от огромного хищника. Я вздрогнул и отшатнулся обратно в физическое пространство, сосредоточившись исключительно на Чарре.

Я поднял ее на руки, легкую, как перышко, осторожно прижал к себе, опасаясь раздавить хрупкие человеческие кости. К ее сердцу тянулись щупальца темной магии. Ощущая в себе богоподобную силу, я едва не впился в ее тело, чтобы выдрать их, но сумел остановиться в последний момент. Моя самоуверенность – лишь иллюзия, у меня нет ни навыков, ни знаний целительства, вероятно, никогда и не будет. Волны магии накатывали на меня и пытались исказить разум и тело, но, собрав всю волю и благодаря полученной когда-то ментальной подготовке, которой требовал мой Дар, я сопротивлялся самому страшному соблазну. Пока.

Я прибавил шаг, выбирая дорогу по потокам свежего воздуха, миновал пещеру, коридор и гробницу и в конце концов попал в место, которое потрясло меня до глубины души. Иллюзия божественной силы раскололась, рассыпалась и исчезла. Шатаясь, я прошел сквозь дверной проем, сохранившийся посреди обломков камнепада, и попал в ту самую комнату, где был заперт в детстве. Старая каменная глыба со странной резьбой исчезла, остальное осталось нетронутым.

Я не сдержался – рука сама выбросилась вперед, и клинки метнулись из воздуха, круша все вокруг, разбивая камень. Я взревел от натуги, сила напрягала и разум, и тело. Такая вульгарная магия всегда тяжело мне давалась, и обычно такое было бы невозможно. Стены начали крошиться и рушиться. Меня пронзала боль. Я отбросил весь страх, все глубже погружаясь в магию. Я обязан разрушить эту комнату. Те кошмары преследовали меня, уничтожить их важнее всего на свете.

Чарра застонала, и ее дыхание стало слишком частым. Это порвало мой сосредоточенный на себе страх – единственный живой друг гораздо важнее. Она оставалась последним лучом света среди мрака моего сердца, только благодаря ей я еще оставался человеком.

Я пытался остановиться и обнаружил, что не в силах помешать магии. Я открылся чересчур широко, слишком глубоко впустил ее внутрь. Начала подниматься паника, но утонула в наслаждениях боли, силы и предвкушения. Боль была похожа на экстаз. Дар содрогался, готовый разорваться на части от несущегося через него потока.

В ноге вспыхнула ужасная боль, прерывая наслаждение и разрушая аэромагию. Я упал на колени. Вспышки в воздухе кружили пылинки. Поток магии отступал. Расчленитель как-то смог прорубиться сквозь ножны и вонзился мне в ногу. Прежде чем я сообразил, что делаю, рука нащупала рукоять. Жажда крови и ярость вливались в меня, отгоняя прочь наслаждение и призрачную самоуверенность, подавляя страх перед тьмой.

«Идиот, – сказал в моем сознании Расчленитель. – Голая безмозглая обезьяна. Не смей. Я больше не потеряюсь. Позаботься о женщине, слабоумный».

Чарра!

Идиот, паршивый слабак, ты позволил себя увлечь. Прижимая Чарру к груди, я окинул взглядом полуразрушенную комнату из своих кошмаров. А потом развернулся и бросился к выходу. Я бежал по туннелям, по которым меня вынесли в детстве, стремясь опять оказаться в руках Византа, в безопасности. Пронесшаяся сквозь меня магия заставляла разум метаться в разные стороны. И нейтрализующее влияние Расчленителя быстро рассеивалось.

Впереди показалась арка с воротами и массивной стальной решеткой, закрывающими мне выход из Костницы. Я промедлил самую малость, поднял Расчленитель и вскрыл решетку. Защищенная магией сталь заискрилась, а потом распалась и с грохотом упала наземь. Я шагнул в дыру, и сейчас же активировалась сеть из множества защитных знаков. Извернувшись, я укрыл своим телом Чарру. Взвыла сигнализация, силовая паутина стиснула меня, как гигантский кулак. Несмотря на наполняющий меня поток энергии, я был прочно зажат и едва мог дышать. Магия поднималась внутри меня и вопила, требуя дать ей волю. Жалкие защитные знаки не могли меня удержать. И ничто не могло удержать Бродягу. Я вздрогнул, пытаясь отогнать подступающее безумие.

Трое магов ворвались внутрь, силы магии искрились вокруг них, готовые уничтожить любое извращенное чудовище, появившееся из глубин.

Расчленитель вывернулся из моей хватки, и зазубренное железо вонзилось в раненую ногу. А потом зачарованное оружие обмякло, черное железо обратилось в вязкую жидкость, она потекла в рану и исчезла внутри. Боль казалась отдаленной, словно чужой.

– Помогите ей! – взмолился я. – Она отравлена.

Поток магии взвился внутри и непреодолимой волной снес последние клочки самоконтроля.

При виде безвольно повисшей руки Чарры маги ахнули. Все трое воздели руки, и на меня обрушилась неудержимая сила.

«Ты должен выжить! – приказал Расчленитель. – Я еще с тобой не закончил».

И все погрузилось во тьму.

Глава 20

Я ненадолго выныривал и снова тонул в забытьи, жил скорее во сне, чем в реальности. Время от времени я просыпался от мучительной боли, далее следовало смутное ощущение льющегося в горло супа, затем чего-то сладкого и липкого, снова погружавшего меня в сон.

– Прекрати ерзать, мальчик.

Когда архимаг приказывает стоять смирно, я не смею даже моргать, хотя он оттягивает мне веко и светит свечой прямо в глаз. Каждый день он снова и снова проводит одни и те же проверки. Это утомительно. Хорошо хоть свечи из пчелиного воска, которые предпочитает архимаг, наполняют его покои тонким ароматом меда, а не вонью ладана, как в остальных помещениях Коллегиума.

– Поводи глазами еще раз туда-сюда, – приказывает он.

Я повинуюсь и оглядываю его личные покои, а со стен на меня смотрят стеклянными глазами жуткие головы животных. В комнатах полно загадочных механизмов, склянок и трубок с пузырящимися жидкостями, которые так и просятся в руки. Все бесчисленные вещи архимага в идеальном порядке, у каждой есть свое место, и я подозреваю, что его слуги до смерти боятся сдвинуть хоть что-нибудь во время уборки. Здесь холодно, и мне хочется просто свернуться у камина и наслаждаться теплом и светом. Особенно светом. Прошло уже несколько недель с тех пор, как меня вынесли из Костницы,