Чарра мирно спала, как младенец. Я один, похоронен где-то в темных глубинах Костницы, с единственным фонарем, потерявшей сознание подругой и с тысячами неведомых мертвецов вокруг. Пока мы шли по следу, все было еще не так плохо. Тьма смыкалась вокруг меня и моего жалкого огонька. Я уже задыхался, изнутри рвалась паника, как вода из отравленного колодца.

– Вот дерьмо, – пробормотал я, стиснул зубы и крепко зажмурился.

Костяшки пальцев, сжимавших рукоять фонаря, побелели от напряжения. В голове мелькали видения моей страшной судьбы. Я пытался справиться со своими страхами, а не то они меня поглотят. Нужно было обезопасить Чарру, завершить наше неудачное предприятие. Я смирился бы с тем, что умру, но не так, не в этом проклятом месте, сходя с ума и слепо царапая стены. Скрестив ноги, я принял позу для медитации, как меня когда-то учили, и попробовал сосредоточиться, очистить разум.

Глубоко вдохнуть… Я застрял в постоянно сужающемся тоннеле, и назад уже не повернешь…

Успокоиться… В фонаре кончается масло, погружение в темноту…

Тишина. Покой. Расслабление… Ползучие твари вгрызаются в мою плоть, извиваются в темноте…

Единение с природой… Я похоронен заживо под гнетом земли и камня. Прах от трупов у меня на лице и во рту, душит…

Мир… Голодные глаза вставшего со смертного одра мертвеца…

И когда передо мной, отражаясь в каждом из таращившихся на меня черепов и в каждой брошенной кости, вдруг всплыл призрак старой нежити, я опять распахнул глаза. Ощущение чего-то реющего во тьме воскресило мой детский ужас. Нет! Я же тебя уничтожил!

Я действовал неправильно.

Я вскочил и раскрыл свой Дар, крепко сжав Расчленитель. Гнев и сила хлынули внутрь, преодолевая барьер боли, созданный ядом алхимии. Я стал магом. Я больше не был тем бессильным, съежившимся ребенком, дрожащим от ужаса при виде ползающих жуков и давно мертвых монстров. Чтобы чувствовать свою силу, мне не требовались средства, разрушающие разум.

– Я сам монстр! – взревел я видению, и мой голос завибрировал гулким эхом.

Я закрыл глаза, погружаясь в полную темноту. Хотя это не имело значения. Кожу со сверхчувствительными волосками омывали потоки воздуха, а земля вибрировала от почти неощутимого движения и толчков. В суматохе страха и паники я забыл про свои магические способности. Я мало что видел в маленьком островке света от фонаря, но мне и не требовалось видеть по-настоящему.

Я не чувствовал никакой вредной магии, никакого движения в туннелях поблизости, никаких крадущихся из темноты призраков. Кожу холодило дуновение легчайшего ветерка. Я несколько раз поглубже втянул спертый, влажный и теплый воздух, потом обернулся. С этой стороны воздух был чуть прохладнее и на каплю свежее. Может быть, там есть выход.

Я опять распахнул глаза и жестоким усилием воли задавил последние остатки паники. Она все еще была готова вырваться на свободу, но дыхание Чарры стало прерывистым, а кожа покрылась сеткой опухших и воспаленных алых полос. Проклиная свой идиотизм, я бросился к ней, зачерпнул в ладони прохладной воды из ручья – обтереть открытые участки тела и убрать оставшийся яд. Она не пошевелилась.

– Чарра. – Я потряс ее. – Чарра, проснись. Пожалуйста, просыпайся.

Реакции никакой. Я приподнял ей веко. Она даже не шелохнулась. Зрачок был неестественно огромным и темным.

Я скрипнул зубами, в очередной раз пожелав иметь Дар целительства. Но у меня был только проклятый Дар манипулировать людьми. Я мог лишь доставить ее к тому, кто способен помочь, чего бы это мне ни стоило.

Я поморщился, взваливая ее на плечо. С фонарем в руке я последовал за слабым дуновением свежего воздуха, брел, пошатываясь, по извилистым темным тоннелям и разрытым пещерам. Приходилось подкреплять себя магией и делать частые остановки, чтобы не лишиться последних сил. Слева что-то тяжело ударило по скале, с потолка посыпались сталактиты. Прикрутив фонарь так, что остался лишь проблеск света, я пошел на звук. Каждые несколько лет Арканум посылал в эти подземелья вооруженные группы магов для уничтожения противоестественных существ, и, если это их группа, там должен быть и целитель.

Я направился туда, откуда исходили вибрации. Теплый влажный воздух омывал меня ритмичными волнами. Когда я приблизился, в воздухе появился душок гниющего мяса, как из дрянной мясной лавки в Доках неподалеку от кожевни.

Осторожно опустив Чарру наземь, я посадил ее у стены и прошептал:

– Я скоро вернусь.

Я собрался с силами, оторвал руку от фонаря и поплелся во тьму, стараясь не наступать на кости. Глаза постепенно начинали различать впереди слабый свет, вместе с ним послышался гул голосов.

– Выливай в озеро, а не мне на ноги, кретин, – говорил мужской голос. – Пролитое тобой стоит больше, чем вся ваша деревня!

На таком расстоянии разглядеть было трудно, но, судя по интонациям, это грамотная речь обитателя Старого города.

Крадучись, прижимаясь к стене, я пробирался вперед, пока туннель не вышел в освещенную факелами пещеру. Все пространство бурлило брызгами магии, маскирующей более слабые магические следы. Четверо грубоватых мужчин в потрепанной домотканой одежде и с покрытой язвами и какими-то неестественными наростами кожей выливали содержимое больших сосудов в лужу черной воды шириной в сто шагов. Позади них валялся десяток пустых емкостей, а ближе ко мне оставалась одна полная, запечатанная зеленым воском. Лицо их предводителя в мантии скрывал низко опущенный капюшон, пара свежих трупов лежала у его ног. У меня все сжалось внутри – он был Одаренным, несомненно, из старших магов, судя по безумно мощной ауре, прорывавшейся сквозь дымку случайной магии. Или он нечто большее, может быть, даже бог.

Подручные закончили свое дело и поспешно отошли от озера. Человек в капюшоне закатал рукава и по локоть погрузил руки в воду. Аура силы рассеялась, теперь воздух разил кровавым колдовством. По приказу главного раболепствующие служители бросили туда же два трупа. Водная поверхность вздыбилась розовой пеной, и что-то утащило тела на дно.

Земля задрожала. Сверху в черную лужу с хлюпаньем падали сталактиты. Человек в капюшоне обернулся в мою сторону, и я, затаив дыхание, прошмыгнул дальше, за стену, пока он внимательно изучал пещеру. Усмехнувшись, он сказал:

– Как они боролись за жизнь, оказавшись в ловушке так глубоко под городом. Легковерные глупцы.

Ноздрей достиг запах крови и алхимических снадобий. Я нахмурился, узнав