– Знаю, – прерываю его. – Всё это время я был с ним, так что знаю, что случилось.

– Ясно. Тогда, может быть, знаешь и то, с чего вдруг он решил напасть на безопасников?

– Его тело занял Колдун.

– Как такое вообще возможно? – Лекс тормозит на светофоре и непонимающе смотрит.

– Видимо, новые техники, – пожимаю плечами. – А как князь Львов получил обработанные Егором видео? Нельзя ж просто подбросить их в управление.

– Да я же и принёс, – хмыкает Лекс. – Ещё и благодарность получил. И нет, не за обработку видео. У нас с отцом договорённость: время от времени я ищу слабости в его охране. Или хакеров, чтобы взломать сервак. Если находятся уязвимости – он мне платит. Ну и работает над тем, чтобы этих уязвимостей не было.

– Много платит?

– Немало. Деньги, как понимаешь, для меня неактуальны. Но за хлопанье ушами надо расплачиваться.

– Теперь Николай Михалыч заберёт Ильина к себе на работу, – хмыкаю я.

– Да нет, – отзывается Лекс. – Я не сказал, кто это сделал. Ни к чему…

Химеринга я начинаю чувствовать задолго до парка. Он тоже чувствует меня и явно летит навстречу.

– Открой верх.

– Тебе жарко, что ли? Вроде не лето.

– Открой, если не хочешь, чтобы от него остались одни лоскутки, – поясняю. – И притормози! – добавляю, когда почти под колёса влетает чёрная тень. И через пару секунд скачет мне на колени.

Крякаю от тяжести туши, которая тут же запускает в меня когти и начинает урчать и топтаться. И оттого, что этому монстру тоже нужна подпитка. Вот же… Не мог завести себе обычных питомцев – обзавёлся вампирами. Жрите, мне не жалко!

– В парк уже не надо? – уточняет Львов. – Тогда погнали обратно.

– Могу я сегодня переночевать у тебя? – спрашиваю, когда мы добираемся до парковки училища.

– Без проблем. Вообще, я собирался ночевать в женском крыле. А ты располагайся как хочешь.

– В женском? – Не могу пропустить мимо ушей такое заявление.

Лекс молча улыбается.

Мы проходим через ресепшен. На пять минут я заглядываю в свою комнату и забираю кое-какие вещи. Надо переодеться и выбросить то, что было на мне. Потом поднимаемся на лифте в апартаменты Лекса.

– Ну, бывай… – кивает он на пороге. – Кровать – в спальне, чистое бельё…

– Обойдусь диваном. Топай уже.

Закрыв за Львовым дверь, сажусь на пол напротив Шанка и Крайта.

– Рассказывайте.

И какое-то время «слушаю», как Крайту было печально и одиноко. Потом он передаёт картинки от божественной длани. Я прямо чувствую кошачью гордость за спасшего хозяина младшего.

– Кстати, – спрашиваю, когда он заканчивает. – А зачем ты буянил в училище?

Кошак в непонимании.

– Ну, исцарапал парней, потом бегал от Зверевича? Зачем?

Он не помнит ничего подобного. Больше того, он считает, что провёл в парке всего два дня. Почему в парке? Потому что он поискал меня в училище, не нашёл и решил ждать здесь.

Так… кажется, у нас опять проблемы.

Обхватываю ладонями кошачью морду. Несколько секунд смотрю в глаза, а потом утыкаюсь своим лбом – в его.

– Рассказывай снова.

Убеждаюсь, что в воспоминаниях кота этого дня нет. Видимо, и ещё нескольких. А это означает одно: он снова был под контролем Колдуна. Логично. Тот не мог знать, что я портанул Захара и Ольгу в мир Теи. И когда сам сбежал из тела Захара, отправил кота, чтобы выяснить, где я и что со мной.

Плохо. Я не менталист и поставить блок против такой твари, как Колдун, не сумею. Надо навестить лешего. Чего-то он от меня хотел. Значит, есть шанс устроить «ченчик», как говорит Токсин. И обменяться, так сказать, любезностями. Я решаю его проблему, а он вытаскивает из моего зверя заколдунские заклинашки.

Выяснив, чем занимались питомцы в моё отсутствие, иду в душ. Потом валюсь на диван в гостиной Лекса и отключаюсь.

Глава 20

В следующие дни я наконец-то всерьёз берусь за тренировки своих парней. Однако на них остаётся не так много времени – есть же ещё занятия.

Вначале я думал, что мне с моим многолетним опытом сражений они без надобности. И… ошибся. В Российской империи очень сильна военная школа. Да, многое я знал и так. Но важны не просто знания: важны знания В СИСТЕМЕ. Именно тогда ты начинаешь чётко представлять себе, что такое армия.

Взять, к примеру, мою команду. Ильин, Львов, Палей, Бородин – каждый по-своему неглуп, у каждого есть свои таланты.

И инициатива. Этот краеугольный подводный камень армии. В армии главное – подчинение. Приказали от стенки и до обеда – делаешь от стенки и до обеда. Приказали стоять насмерть, пока другие парни задействованы в важном манёвре, – стоишь насмерть. Даже если не понимаешь смысла своих действий. Без всяких «а зачем», «а можно и по-другому» и так далее.

Смогут мои беспрекословно подчиниться, если не будут видеть цельной задачи?

Не смогут.

А значит, начнут сомневаться в правильности приказа.

Поэтому основное, чему нас учат сейчас, – видеть картину в целом. И вот почему я всегда с интересом слушаю лекции профессора Алексея Ивановича Скрябина.

– Но в бою я могу лучше видеть ситуацию, чем командование штаба! – возмущается Палей в ответ на слова профессора о недопустимости инициативы.

– Задача солдата – не видеть ситуацию, а выполнять приказы командования, – спокойно отвечает профессор. – На поле боя – десятки и сотни солдат. Если каждый из них начнёт давать свою оценку ситуации и действовать исходя из неё, воцарится хаос. А хаос – это проигрыш. Бой – это шахматы, курсант Палей. Где каждой фигуре поставлена определённая задача. И выводя эту фигуру на поле, стратег ожидает от неё выполнения задачи, а не инициативы.

Палей хмурится и замолкает. Вижу, что он всё ещё не согласен с Алексеем Ивановичем. Но уже задумался над обозначенной проблемой.

– Какой вывод можно сделать из сказанного? – Профессор обводит курсантов взглядом.

Поднимаю руку.

– Слушаю вас? – Он смотрит на меня.

– Необходимо формирование доверия между всем звеньями армии, – отвечаю. – Только в этом случае солдат будет выполнять команды, не пытаясь переоценить ситуацию.

Профессор одобрительно кивает, но я добавляю:

– И ещё…

– У вас есть чем дополнить? – удивляется Скрябин.

– Любой приказ должен быть дан таким образом, чтобы в его границах всё же требовалась инициатива. Некий разлёт возможностей.

– Любопытно… – кивает Скрябин.

На самом деле он прав. Возьмите команду из нескольких лидеров и попытайтесь дать им какую-либо задачу. Даже будучи умными, инициативными и работоспособными, они, скорее всего, не справятся. Потому что львиную долю отпущенного времени потратят на обсуждение различных предложений. Возьмите одного лидера и команду обычных людей, способных выполнять приказы, – и задача будет выполнена.

Вот почему у солдата и его командования разные требования к инициативе. И вот почему солдату бывает сложнее приспособиться на гражданке, чем штабисту.

Интересными стали и занятия по тактике и стратегии. Если в первое время нас пичкали базой, то решать сложные тактические задачи уже весело. Как ни странно, лучшим по ним в нашей группе идёт не Лекс Львов, а Егор Ильин. Я же стараюсь особо не выпячиваться. И так перед императором выпендрился – куда уж больше.

Приходится выдержать ещё несколько допросов. На первый меня снова вызвали в управление. Правда, на этот раз не к князю Львову, а к обычному следаку. Правда, знакомому: статский советник Валерий Сергеевич Карамзин уже расспрашивал меня – о бункере Колдуна.

Но ничего нового Карамзин сейчас от меня не узнал. Разговор шёл всё о том же: опишите, что делал Колдун, расскажите, где вы были всю неделю, кто ранил Меньшикова и почему не ранены вы, если на вас напали. Естественно, о мире гоблинов я ему не говорю, а выдаю версию о лесных браконьерах, которую заранее обговорил с главой Тайной канцелярии. Потому что император решил, что знать правду о нашем с ним приключении должны только избранные. И я с ним полностью согласен.

Потом приехал Матвей. Вопросы у него были те же, а вот веры намного меньше, чем у следака из управления. Поэтому смотрел на меня он с подозрением, хотя Матвею я рассказал намного больше. Практически всё, исключая вопросы тьмы, бога Карха и сути разлома.

А ещё был капитан Баканов из Экспертного следственного отдела. Правда,