И тогда я потянула указательный палец к лампочке в контейнере и та вдруг запылала ярчайшим белым светом, с реальной перспективой вспыхнуть и сгореть. Я вовремя увела руку.

На внезапную вспышку лампы внимание обратили все, но никто не придал этому особого значения. Однако…

«Ты в порядке?» — услышала я тихий шепот Стаса, как если бы он сказал эти слова мне прямо в уши. И ответив ему короткое: «Да», шагнула сквозь контейнер.

Узнала место.

Два транспорта на гусенице с сорокафутовыми контейнерами, два бронетранспортера и три палатки. В лагере, по меньшей мере, десять человек. За стеной леса не видно было церковь.

При свете дня думала, что в контейнерах мертвецы, а в них оказались люди. Но тогда меня отвлек Павел, и я толком ни в чем не разобралась.

Что ж, где искать Стаса теперь было понятно.

Где остальные?

Сделав шаг вперед, оказалась в закрытой зеленой палатке с яркой лампой. Наемник с каменным лицом кулаком наносил удар за ударом по челюсти привязанного к стулу Командира.

«Остановись», — сразу вмешалась я.

Человек в черной майке задержал в воздухе кулак, заозиравшись на наемников в палатке, но те молчали. Жестко потребовав от Командира:

— С вами была женщина. Проводник. Где она⁈

Командир молчал. Долго. И человек с каменным лицом снова ударил его кулаком по лицу.

Я ничем не могла помочь. Шагнула сквозь палатку.

Белые вертолеты. Сторожевая деревня. Ясно.

Запомнив место, подумала о Тихом. Появилась рядом с ним.

Неожиданно… Мужчина с блеклым светом наручей на запястьях, вооруженный винтовкой, двигался к свету фар черного чудовища. В моем лагере будет минут через пять.

Я вернулась к физическому телу: глаза были закрыты, а голова опущена. В целом выглядело так, будто я заснула сидя на бревне перед костром.

Шагнула, и тут же поменялись берега реальности. Я вновь чувствовала тяжесть собственного тела и прохладу ночи. Открыла глаза, сделав глубокий вдох.

В лесу темно и тихо.

Накинула на плечи куртку и подбросила дров в костер. А когда волк навострил уши, крикнула крадущемуся по чаще Тихому:

— Не стреляй!

Волк недружелюбно зарычал, когда в темноте возник шорох листвы под тяжелыми ногами.

— Это друг, успокойся, — взглянув на зверя, попросила я. И тот, как-то поняв меня, спрятал зубы. Не показал их, даже когда Тихий выбрался из зелени хвойных веток и кустов.

— Откуда зверь? — недоверчиво посмотрел на волка Тихий.

— Бандитам не повезло. А мы с ним, вроде, подружились… Его зовут Хан.

Тихий спокойно прошел мимо волка, и тот, окончательно успокоившись, лег на землю.

— Это случайность, что ты вышел к моему лагерю? — спросила я Тихого.

— Командир велел найти тебя. Я нашел.

Вынув из тяжелого рюкзака лампы, он принялся расставлять их по периметру маленького лагеря, после чего сразу выключил свет фар. Задержал ненадолго взгляд на внедорожнике и ухмыльнулся.

— Видел лагерь Лаборатории, тот, что ближе к дороге? — спросила я, когда Тихий присел рядом на бревне.

— С двумя контейнерами?

— Там солдаты Сторожевой, — кивнула. — Там Стас… А Командир в деревне.

— Командир велел отвести тебя во Второй город, — вдруг сказал он.

В ответ прозвучало мое бескомпромисное:

— Нет.

— Нет так нет, — легко сдался Тихий. — На плече я тебя не потащу. Командиру доложу как есть.

Он взял кружку и, плеснув из чайника теплой воды, глотнул. Спросил, взглянув на волка:

— Почему не снимешь с него ошейник?

— Боюсь пока.

Свистнув, Тихий жестом подозвал к себе волка. Тот послушно поднялся, обошел костер и встал рядом с ним.

— Подзываешь свистом, — объяснял Тихий. — В остальном команды как у собак.

— Бандиты их дрессируют?

— Непослушный зверь им ни к чему.

Сняв с волка ошейник с острыми шипами, Тихий отбросил его в сторону. Хан благодарен, хотя и выглядел по-волчьи строгим. Отряхнулся и улегся рядом с теплом костра.

— Утром выдвигаемся, — сказал Тихий. — Вызволим солдат Сторожевой, а что делать дальше уже со Стасом решать будем.

— Ладно.

Стало тихо.

Я долго не решалась вынуть из заднего кармана джинсов обложку с документами, а сделав это, стянула черно-белую фотографию, найденную в подземельях церкви и протянула ее Тихому.

— Это принадлежит тебе, — сказала я.

Мужчина долго смотрел на фотографию, прежде чем взять ее в руки. Когда это все же произошло, тихонько спросила:

— Твоя жена?

— Сестра.

На лице мужчины не шелохнулся ни один мускул, зато взгляд выдал неподъемную тяжесть воспоминаний давно минувших дней.

Следом я протянула рукописную исповедь человека, виновного в ее убийстве. Сделала это осторожно, затаив дыхание. Тихий, едва взглянув на строчки, смял желтые листы и бросил их в огонь.

Луна в небе была не яркой, зато сияли звезды.

Тишина стала совсем тяжелой.

— Что с тобой случилось? — спросила я, спокойно глядя на то, как в пламени огня догорал последний фрагмент письма.

— Сукин сын убил мою сестру, — сразу сказал Тихий. — Спустя шесть лет я нашел его в русской церкви. В ней же и убил.

— Русской?

— Я родом из Германии. В шестнадцать переехал в Венгрию. Затем… Теперь я здесь.

— Как так случилось, что ты умер в подземельях?

— Я шесть лет положил на то, чтобы найти его. В Венгрию я не вернулся. Остался в церкви.

— В той, где убил его…

— Потом пришли грабители. Я укрылся в подземельях, но был ранен. Знал, что мне конец, — Тихий смотрел на фотографию. — До последнего вздоха смотрел на ее лицо.

«Сожаление и безысходность, смирение и покой» — вспомнились мне противоречивые ощущения, сохранившиеся в потайной комнате. Вот отчего противоречие… Человек рядом со мной сожалел, что не смог защитить сестру, но ни одного дня своей жизни не жалел о том, что сделал с ее убийцей. Он умер в покое.

— Кто-нибудь знает о тебе? — спросила я, подразумевая обоим нам понятный факт: Тихий вселился в живое тело Проводника, заняв его место.

— Командир знает.

— А этот человек был кем? — робко показала на самого Тихого.

— Он был бандитом. Когда набросились твари, что обитают в церкви, Проводник остался без защиты. Я занял его место, — проговорил он и вдруг спросил: — Что ты будешь делать с