Лоло поклонилась, купаясь в оглушительных овациях.

Цветные огни пылали вокруг по контуру сцены, озаряя поверхность ледяной глыбы с разных сторон и открывая жидкие логограммы, преобразующиеся друг в друга и шевелящиеся, словно живые существа: «боль», «любовь», «дом», «искупление», «радость», «печаль», «достижение», «гордость», «мутагэ»…

Семечко одуванчика скользило над Паном, столицей империи Дара.

Весь город кишел гудящими шелкокрапинными экипажами и спешащими пешеходами. Актеры устраивали представления в храмах и на рыночных площадях, соревнуясь за внимание избалованной столичной публики. Дипломированные ученые обсуждали возвышенные философские темы в уединенных кабинетах на верхних этажах чайных домов, тогда как внизу, за столиками в шумных открытых залах, амбициозные юноши, решившие попытать счастья не только на имперских экзаменах, демонстрировали свои изобретения потенциальным инвесторам.

За городскими стенами ждала на взлетном поле торжественная процессия. «Величие королей», новый имперский воздушный корабль, легонько покачивался у центральной причальной башни, как отдыхающий на волнах крубен. Судно это было в десять раз больше своего предшественника и приводилось в движение девятью комплектами вращающихся шелкокрапинных плавников дирана. Вокруг располагались корабли поменьше, тоже пришвартованные к мачтам, – этакая стая китов, готовых бороздить воздушный океан.

Сотни членов экипажей карабкались по канатам и бегали по трапам, занятые последними приготовлениями к взлету.

На краю поля собрались повелители Дара, ожидая своей очереди подняться на борт. Со всех концов империи сюда были вызваны губернаторы и аристократы; министры и генералы отвлеклись на один день от исполнения официальных обязанностей. Возбуждение витало в воздухе.

Толпа зашевелилась, как щупальца актинии: шелкокрапинный телеграф из Гинпена подтвердил известия.

«Они здесь».

Семечко одуванчика скользило над колосящимися нивами, зелеными рисовыми полями, изобилующими рыбой озерами и поросшими лотосом прудами. Оно скользило над каретами, влекомыми воздушными змеями, и над караванами самодвижущихся возов, над полными книг библиотеками и уставленными книгозеркальными машинами издательскими домами, над деловито гудящими станциями, где целые отряды ветряных мельниц вырабатывали необходимую шелкокрапинную силу, и над одинокими монахами и монахинями из ордена исцелистов, твердым шагом идущими по извилистым сельским дорогам с намерением вести бесконечную работу по исцелению мира.

Семечко одуванчика прилетело в Гинпен, эту столицу ума, где ученость и научные изыскания не ограничивались более стенами Императорских академий и лабораторий. Теперь они были повсюду: на шумных фабриках, выпускающих новейшие шелкокрапинные устройства для дома; в частных научных сообществах, распространяющих великие идеи через свои книги-зеркала; в так называемых изобретательских театрах, где инженеры представляли на суд инвесторов самые причудливые опытные образцы, а публика поддерживала своих любимцев, как во время спортивного состязания. «Банка Огэ» – такое прозвище закрепилось за этим городом, где искры бежали не только по проводам, но рождались от скопления блестящих умов.

Боевая группа судов, основу которой составлял огромный город-корабль, выходила из гавани Гинпена.

Этот знаменитый город-корабль был построен почти сто лет тому назад, дабы добраться до Страны бессмертных, и изначально назывался «Великая Ксана». Он прошел сквозь Стену Бурь, достиг по великому опоясывающему течению Укьу-Гондэ и вернулся в Дара уже как «Гордость Укьу», судно, принадлежавшее завоевателям. Теперь, получив новое имя «Гин Мадзоти», он выполнял задачи по обороне Островов.

За долгую жизнь города-корабля доски палубы, его обшивка, мачты и реи прогнили и менялись бессчетное количество раз. Сомнительно, что в нем остался хотя бы один оригинальный кусочек дерева. Философы наверняка задались бы вопросом: можно ли считать его тем же самым кораблем, который давным-давно построил император Мапидэрэ?

А мог ли Мапидэрэ считать Дара той же самой империей, какую он некогда создал? Мог ли так сказать Куни? Или Джиа?

Боевая группа города-корабля – одно из самых впечатляющих зрелищ при демонстрации военной силы. Механические крубены, избавленные благодаря резервуарам шелкокрапинной силы от нужды полагаться на подводные вулканы, скрытно несли дозор перед флотилией. Благодаря воздушным кораблям и впередсмотрящим на парящих в высоте змеях можно было даже не сомневаться, что на капитанском мостике «Гин Мадзоти» станет заблаговременно известно о появлении любого судна, мели, кита или даже косяка рыбы. Корабли с имеющими короткую дистанцию боя «дланями Фитовэо» и дальнобойными управляемыми шелкокрапинными диранами сопровождали город-корабль, обеспечивая безопасность взлетной площадки главного оружия боевой группы: огнедышащих гаринафинов и их фироитов – этих отлично обученных наездников, составляющих экипажи живых военных машин.

Боевая группа шла на север. Куда именно? Что привлекло ее интерес?

Семечко одуванчика, поколебавшись мгновение, ринулось вперед, обгоняя флот.

Пожалуй, подобная задача едва ли была ему по силам, но… Вы ведь не думаете, что это было самое обычное семечко одуванчика, правда же?

Семечко одуванчика парило над вздымающимися волнами. Впереди открывался вид на немыслимо величественное природное явление, называемое Стеной Бурь: то была живая громада из ветра и воды, вздымающаяся от моря до неба.

Но море внизу бурлило вовсе не из-за свирепого шторма.

Здесь собрались сотни крубенов. Они выныривали на поверхность, пускали фонтаны, нетерпеливо ждали чего-то и явно нервничали. А между ними плескались и порхали тысячи радужных диранов, чьи длинные грациозные хвосты прочерчивали следы, пересекающиеся, как линии судьбы.

Зрители собрались, но где же обещанное зрелище? Море за крубенами по-прежнему оставалось тихим и ровным, как зеркало.

Семечко одуванчика тоже поднималось и опускалось в ожидании.

И вот наконец море вскипело.

«Прогоняющая скорбь» мягко качалась на волнах, как безмятежный айсберг. Солнечные лучи искрились на выбеленной солью и покрытой каплями поверхности.

Собранный из сотен тысяч элементов из кости, раковин и рога корабль-скелет был величайшим из когда-либо созданных арукуро токуа: гибкий, хорошо обтекаемый, ну просто само совершенство.

В нем воплощались десятилетия развития искусства арукуро токуа под влиянием инженеров из Дара. Шарнирный тройной киль, собранный из позвонков гаринафинов, позволял кораблю изгибаться вместе с волнами, что обеспечивало ему плавный ход даже в неспокойном море. Благодаря обшивке из кожи акулы и шкуры гаринафина водонепроницаемый корпус почти без сопротивления рассекал воду. Помимо забирающих ветер прямых парусов, как это принято в Дара, «Прогоняющая скорбь» располагала также еще и «водными крыльями» – плавниками с костяной рамой. Они поднимались и опускались на волнах, и при помощи костяных шестерней и рычагов эта энергия превращалась в поступательное движение.

Кроме грузовых трюмов и отсеков для команды, внутри скелета имелась также обширная и почти пустая грудная клетка, где находились только воздушные мешки – легкие корабля. Сжатый воздух из этих мешков подавался в устройство под названием «Божественный глас», посредством которого команда могла разговаривать с китообразными существами. А еще, и это было самым главным, мешки давали «Прогоняющей скорбь» способность погружаться при необходимости под воду, например с целью укрыться от шторма или проплыть под Стеной Бурь.

Тэра стояла на мостике,