Сохранять хорошую мину становилось все труднее.

Она улыбнулась и похлопала меня по плечу, не особенно нежно.

– Через два дня, в «Позолоченном лебеде», если будешь свободен. Если к тому времени не сбежишь из города.

Мы немного поболтали и обменялись несколькими неудачными шутками, пока приводили в порядок бумаги, она ловила рыбку в мутной воде моей реальной истории, а я изворачивался и нырял. То, что я, похоже, вызывал у нее интерес, было с одной стороны мило, но с другой – ужасно. И для мага она была благословенно непритязательна, почти как нормальный живой человек. Но она из Арканума, значит, ей нельзя доверять. Чем скорее я вернусь в нижний город, тем для меня безопаснее.

Эва настояла на том, чтобы проводить меня на улицу через большой зал. Она шла в ту же сторону, и правдоподобного повода отказаться у меня не нашлось. Если я покажусь еще более подозрительным, она может меня арестовать. У нее, как у мага, было право задержать для допроса кого угодно – кроме других магов, жрецов или высокопоставленных представителей знати. Если бы она как-то выяснила, кто я на самом деле – выродок, печально известный, опасный и в придачу предположительно мертвый, – меня заковали бы в кандалы, не успеешь моргнуть.

Я с огромным облегчением вышел из Ордена магов. Риск быть узнанным случайными нюхачами и магами уменьшался с каждым шагом в сторону Доков. Мы накинули капюшоны, чтобы защититься от мороси, и болтали ни о чем, проходя сквозь редеющие толпы возле храмов богов. Перед храмом Похитителя жизни и в разгар обсуждения моей крайней нелюбви к морским путешествиям Эву окликнул какой-то мужчина. Волосы у меня на затылке встали дыбом, по спине пробежала дрожь, а горло обожгла желчь.

– Эвангелина! – опять позвал он.

Подняв взгляд, я увидел ярко-голубые глаза, высокие скулы, безупречно уложенные пепельно-русые волосы и полнейшую порочность. Харальт, наследник благородного дома Грасске, сильно постаревший, тощий и изможденный. Он носил теперь не вызывающе-пышные одежды, как раньше, а простую мантию беднейшего мага. Я поспешно отвел взгляд, хоть лицо и скрывали шрамы и капюшон, и, прячась, остерегаясь и ненавидя, шмыгнул в толпу верующих, собравшуюся меж колоннами портика храма моего покровителя, бога Натэра.

При виде Харальта по коже побежали мурашки. Его лицо возвращало в тот день, когда я был погребен заживо. Даже теперь я не мог не испытывать страха перед темными замкнутыми пространствами. Не будь он наследником благородного дома, Арканум, скорее всего, изгнал бы и его, когда выяснилось, что он сделал. Каждый день после того, как стало известно о его преступлении, он выискивал способы преследовать и очернять меня, словно это могло как-то оправдать его собственное злодеяние. Это было даже не совсем личным – точно так же он относился бы к любому паршивому ничтожеству из Доков, если тот оскверняет священные коридоры власти и привилегий. Харальт был из худших порождений Старого города, из тех, кто считал свою кровь достойной и чистой, а нашу, грязную и низкородную, – ненамного лучше крови животных.

Я покрепче стиснул руки, чтобы не позволить себе выхватить Расчленитель и вонзить зазубренное лезвие поглубже в его мерзкую рожу. Харальт мелькал в предсмертных видениях Линаса, но это не значило, что он имел отношение к случившемуся, как бы мне этого ни хотелось. Линас, скорее всего, пытался сообщить мне, что здесь замешана Костница.

– Рад, что неожиданно тебя встретил, – сказал он Эве неестественным голосом с интонациями благородных домов. У всех этих избалованных сладкоязычных ублюдков голоса звучали похоже. – Знаменитый ахрамский иллюзионист Луката Сумартский дает вечером представление в амфитеатре. Я хотел спросить, не желаешь ли присоединиться?

Она застонала:

– Как всегда, когда я работаю. Я сегодня в ночном патруле со стражами.

– Жаль, – вздохнул Харальт. – Я нахожу игру теней обворожительной. Может быть, в другой раз. На сегодня – прощай.

Он изобразил легкий поклон и ушел.

– Значит, ты знаком с магом Харальтом? – сказала Эва, когда он скрылся в толпе.

– Так заметно?

Из загадочного я стал для нее подозрительным.

– На скромника ты не похож.

Подловила.

– Да, я знал наследника благородного дома Грасске, когда мы были молоды. – Я не смог сдержать сорвавшийся с языка яд. – Это долгая история.

– А, – сказала она. – Я слыхала о его давнем позоре. Судя по всему, он тогда был отъявленным негодяем.

Я скрипнул зубами:

– Был? По моему опыту, подобные люди не меняются.

Она начала отвечать, прервалась и продолжила, тщательно выбирая слова:

– Что ты знаешь об исчезновениях десять лет назад?

Осторожно! Простак не должен показывать, что ему слишком много известно.

– Знаю, что умер бог. Исчез архимаг Визант.

Она кивнула:

– Харальт и архимаг Визант были очень близки. Его сильно ранило исчезновение архимага, случившееся вскоре после смерти Артхи, и тогда… Ну, потом произошло несколько несчастных случаев. – Это значило, что Харальт, скорее всего, убивал или калечил людей, а дом Грасске покрывал все его выходки. – Семья лишила его права наследования, и Арканум отправил работать в наши посольства в городах-государствах, граничащих с Эсбаном и южными племенами Скаллгрима. Он вернулся другим человеком, исправился. Он уже не тот противный юнец, с которым ты был когда-то знаком, могу за него поручиться.

У нее скверный вкус. Я до сих пор испытывал боль от того, что Визант, добрый и порядочный человек, проявлял благосклонность к этому навозному червяку после того, что он сделал с Линасом и со мной. Может, мой старый друг считал, что сумеет перевоспитать этого свинтуса.

– Да пусть он хоть сгорит, мне плевать, – сказал я. – Кое-что простить невозможно.

Она пожала плечами, всем видом выдавая недовольство. Ничего удивительного – я же грубый, извращенный и угрюмый к тому же.

Некоторое время мы шли молча.

– Извини, мне жаль, – наконец сказал я. – Для меня это неприятная тема.

– У всех есть раны, некоторые глубже других. Я нечасто получаю возможность увидеть чужие шрамы до того, как хорошо узнаю человека. – Она перевела взгляд на рваные шрамы, стягивавшие мою щеку и шею. – Как ты их приобрел? Думаю, история интересная.

– Скверные шутки в неудачный момент, – сказал я.

Это было достаточно близко к истине.

– Ха! В таком случае я удивлена, что ты цел. Готова поставить неплохие деньги на то, что твои шутки по большей части ужасны.

В голове у меня бурлил гнев вперемешку с вопросами и острым страхом быть пойманным, если еще хоть ненадолго задержусь в Старом городе. Мне уже было не до флирта и не до приятных бесед, а что до любви или постели – тьфу на них, не до