Эсперо освободился от обруча на голове, отстегнул ремни и вывалился из кресла. Сидя на полу, опустил лицо на скрещённые руки, отнял ладони от лица и увидел на них кровавое пятно. Кровь шла из носа, появилась в углах глаз. «Я почти сжёг свой мозг», — отстранённо подумал Кай.

Дхами тем временем переместился в кресло капитана. Обруч нейроинтерфейса сомкнулся на его голове.

* * *

Фрегат «Горизонт», корабельный госпиталь

Гравитация вдруг исчезла, но вскоре вернулась опять, и Соня больно шлёпнулась на пол. Псионик Вэньхуа, один из немногих несупервиро на корабле, замер, откинувшись в медицинском кресле. Он не болел, по крайней мере пока, но из-за высоких рисков работы действовал сразу из медицинского отсека. Команды с мостика он принимал обычным способом — через интерфейсы корабля, но передавал их пилотам за счёт однонаправленной телепатии.

Круглое лицо сенса от напряжения потемнело; на лбу собрались морщины. Глаза оставались закрытыми.

— А это точно работает? — с сомнением спросила Соня.

— Пока работает, — буркнула Чанда, красивая, но весьма неприветливая супервирина-медик. — Технология тут такая… спешно клепали на Земле.

— А если криттеры ударят по камарадо Вэньхуа?

— Не должны. У них нет настоящих боевых псиоников.

— Но они же умеют починять людей!

— Медленно, не сразу. Если захватят в плен.

— А техническую связь глушат?

— Техническую — глушат.

— А…

— Хватит! Поменьше болтай. Сейчас сюда потащат раненых. Давай, готовь реаниматор. Хоть чему-то тебя учили?

В этот миг сработал госпитальный телепорт. Пилот, которого выдернули из разбитой машины, очутился на продолговатой платформе — молодой супервиро в скафандре, но без шлема, с обледеневшим лицом. Из груди торчал обломок лонжерона, который пронзил парня насквозь.

— Он же умер… — шепнула Соня.

— Да ну, ерунда, — отмахнулась Чанда. — Он ранен, замёрз и немного задохнулся. Через пару дней очухается и сможет ходить. Мы — супервиро, дорогуша.

…Следующий сбитый пилот выглядел гораздо хуже. Он, без сомнения, был формально мёртв; от тела осталось лишь месиво мышц и костей, сначала сожжённое лучом, потом замороженное космосом.

— Плохо дело, — Чанда помрачнела.

— Уже ничего не поделать, — пробормотала Соня, стараясь сдержать вызванную зрелищем дрожь.

— Сделать-то можно, но будет ли польза… — Чанда задумалась. — Мы можем сохранить Алеку жизнь, но собрать всё это как положено… тут нужен хирург-гений. Ладно, я его немного подлатаю и отправлю в криоген. Пускай переправляют на Землю.

— Я слышала — вы все клоны.

— Ну да. Как любезно с твоей стороны про это болтать.

— А если его… ну… снова…

— Клонировать? Ишь. — Чанда фыркнула. — Думаешь, это так легко? Алек очнётся с пустым сознанием.

— Говорили, у капитана есть записи памяти.

— Угу. У Алека это память меркурианского паренька, который вырвался из рабства, завалив охрану.

— Ох.

— Поздравляю. Ты начинаешь понимать.

Чанда отошла в сторону и принялась возиться с тем, что осталось от её друга; вскоре обернутое биоплёнкой тело оказалось внутри капсулы. Щёлкнула крышка. Холод окутал то, что некогда было Алеком.

— Да ты не переживай так, — заметила Чанда, смягчившись. — Говорят, мы уже умирали пару раз, но я вот ничего не помню. Вот и он не вспомнит. Прибери стол, там грязно…

«И правда получается, супервиро — не люди, — думала Соня, работая дезинфектором. — Хотя капитан Эсперо, вроде бы, нормальный. Говорят, он не клон и всегда выживает. Эсперо — от слова „надеяться“, фамилия на эсперанто, значит, он не с Земли, наверное, родился на Меркурии. Кажется, я про него слышала, но от кого, когда… Вспомнила — от бабушки. Я была маленькой и не очень поняла, что там с капитаном Эсперо».

Стол очистился — теперь он сиял металлическим блеском. Псионик Вэньхуа, не выходя из транса, застонал; по его лбу струился пот.

— Что с ним?

— Да ничего, всё нормально. Работа такая, — проворчала Чанда.

И в этот миг сработала система связи.

— Эй, госпитальный отсек, есть там кто живой? — раздался голос старшего помощника, Дхами Наира.

— Да, все живы, — буркнула Чанда. — Только нас всего двое: я и стажёр Русанова, если не считать пациентов. А, ну конечно, ещё Вэньхуа, только он в трансе. Что там с боевым статусом?

— Главный искин корабля мёртв. Кай взял все расчёты на себя, потом Кая заменил я, теперь капитан снова в деле.

— Ого. Надорвётесь, парни.

— Попробуем, но тут есть проблема. Внутренний сканер показал — на корабле маячок. Что он делает, чёрт его знает, но заработал недавно, примерно в начале боя. Приказ капитана — найти эту штуку и уничтожить.

— При чём тут медики? Мы заняты. Прибывают раненые. Пусть поработает десант.

— Всех десантников посадили на истребители. К тому же маячок рядом с вами. Сама не ходи. Пошли кого-нибудь.

— Там опасно?

— Едва ли. Признаков жизни не видно — одно железо.

— Ладно. Конец связи.

Чанда коснулась тактического браслета и повернулась к Соне.

— Слышала, стажёр? Я займусь медициной, а ты дуй по коридору и направо. Там будет склад. Внутри — маячок. Найдёшь и уничтожишь. Бластер возьми — им сожжёшь. Ну и нож — на всякий случай.

До длительных разговоров супервирина не снизошла. Соня, пристегнув набедренную кобуру, выглянула из лазарета. По корпусу «Горизонта» временами проходила дрожь. В момент попаданий он содрогался; скрипели лонжероны, трещали, испуская искры, разорванные кабели. Разобрав часть переборки, стайка ремонтных дронов возилась с электрикой. Пахло горелой изоляцией, озоном и ещё чем-то химическим. Слабо освещённый пустой коридор, следуя геометрии корабля, поворачивал вправо.

Склад находился именно здесь, зияя открытой дверью, и Соня шагнула внутрь, подсвечивая себе путь фонариком браслета.

«Ну и вредина эта Чанда. Она — супервирина, она красавица и гений медицины, не хочет возиться с ерундой. Говорят, тут нет сигналов жизни, но кто-то ведь поставил маячок? А если он вернётся?»

Соня повела враз замерзшими плечами, задумалась и чуть не упала, споткнувшись о плоский контейнер с небрежно сделанной надписью: «Резервные гироскопы.