Я посмотрел на отца. Он говорил, что слово дворянина — священно. И нарушить его для аристократа — не просто моветон, но и имеет серьезные последствия. Будь иначе, я бы сейчас отмолчался, но раз уж это так…

— Прошу, Георгий Викторович, дать ваше слово, что об этом изделии никто не узнает, пока я не разрешу.

Вот тут я заинтриговал и самого Алдонина и собственного отца.

— Как интересно, — заулыбался мужчина. — Слово дворянина — буду молчать. Итак?..

— Мне пришла в голову идея специального ведра в клозет. Благодаря его устройству, в помещении будет меньше запаха, а тот что будет — выветрится довольно быстро. Мы недавно с отцом были в театре Софье Александровны. Сами понимаете, когда несколько человек сходят в уборную, заходить туда следом за ними удовольствия не доставляет никакого.

— Так-так-так, — с азартом забарабанил пальцами по подлокотнику кресла Алдонин. — И как будет выглядеть это «ведро»?

Я попросил листок бумаги и карандаш. И когда получил требуемое, быстро накидал внешний вид унитаза.

— Как видите — на нем будет удобно сидеть. Вот этот змеевик внизу — позволит воде в этом «ведре» не утекать попусту. И эта вода станет «запорным механизмом» для запахов из отводной трубы. А вот — бачок для воды. Как сделаешь свое «дело», открываешь пробку в бачке, и вода смывает все в трубу. В итоге ведро чистое, даже не надо ждать слуг, и запаха почти нет.

— Вот для чего влагостойкость! — хмыкнул Георгий Викторович. — И вы правы — форма довольно сложная. А эта пробка — из чего она будет сделана? Каучук? Иначе вода будет просачиваться и возникнут лужи.

— Да, скорее всего — каучук, — кивнул я, обрадованный, что мужчина сам мне подсказал материал для уплотнения.

— Хмм… очень интересная идея. Да, изделие непростое. И вы хотите попросить его в оплату своей работы? — посмотрел на меня Алдонин, отрываясь от рисунка.

— Именно. Думаю, оно не с первого раза может получиться. Сколько у вас уйдет времени и материала — мне не ведомо. Но если все выйдет, думаю, вы понимаете, насколько это прорывная идея.

— На которую вы хотите взять привилегий, — понимающе закивал мужчина. — Потому и просите пока держать все втайне.

— Именно так.

— Чтож, мое слово вы получили. В этом можете быть покойны. И я согласен на такой обмен. Если вы еще и примерные размеры добавите к своему рисунку — будет и вовсе замечательно.

— С этим сложно, — покачал я головой. — Но я попробую. А сейчас, если вы не против, давайте все же перейдем к вашему портрету.

Георгий Викторович энергично согласился, что да, пора уже и за дело взяться. Правда пришлось все же подождать. Как уже сказал, холста большого размера у меня не было. Поэтому Алдонин отправил своего лакея в книжный магазин. Время не позднее, так что тот работал, и обернулся слуга быстро. Ну а потом началась уже в какой-то степени рутина для меня. Лишь одно разнообразие — нарисовать вместо обычной одежды рыцарские латы. Как и думал, Георгий Викторович ухватился за эту идею со всем своим пылом и напористостью.

Пока я рисовал, Алдонин вновь перевел свое внимание на моего отца. Да и вином того угостил. Но я заметил, что сегодня папа уже гораздо меньше старался пить. И глотки делал маленькие, иногда просто пригубляя напиток. Да и не торопился попросить себе новый бокал, когда заканчивался старый. Что меня несомненно порадовало.

Засиделись мы у Георгия Викторовича до позднего вечера. Я не хотел оставлять работу на потом, а нас он и не гнал. В процессе работы я узнал по обмолвкам в разговоре двух друзей, что супруга Алдонина давно умерла родами, а трех дочерей он успешно выдал замуж, и сокрушался лишь об одном — что нет четвертой, для меня.

— Так женился бы давно второй раз, уж сколько я тебе говорю, — смеялся отец на горестные вздохи друга.

— И я тебе в который раз отвечаю — любовь должна быть одной и на всю жизнь! Для меня такой была моя Елизавета. Помянем, — тут же предложил он отцу, — за светлую память о чудесной женщине!

— Я закончил, — сказал я, дождавшись паузы в их разговоре.

Георгий Викторович тут же подскочил с кресла и быстрым шагом прошел ко мне. Довольно поцокав языком, он удовлетворительно кивнул.

— Повешу здесь, на самое видное место! — заявил он.

После этого мы надолго задерживаться не стали. Усталость брала свое, да и отец наклюкаться во второй раз не желал.

Дома же меня поджидал небольшой сюрприз. В нашей комнате сидела Пелагея в том самом платье, что ей сшила Маргарита Игоревна. Отец ее в этом наряде видел впервые, из-за чего застыл на мгновение в ступоре на пороге комнаты.

— Господин, — при нашем появлении подскочила девушка. — Ваше распоряжение выполнено.

После чего покрутилась, юбка задралась, открывая взору аккуратные трусики — ровно такие, как я их и описал Угорской. Только вместо резинки была вшитая атласная лента для завязывания.

— Кхе-кхе, — аж закашлялся отец от открывшейся картины. — Ты это, Роман, дома только не давай ей в этом ходить. Меня же твоя матушка совсем заклюет. Да и девке жизни после такого не даст, уж точно.

На его реплику я тихонько посмеялся и отправил девушку надевать обычный сарафан. Не знаю, как часто буду просить Пелагею надеть это платье, но при взгляде на реакцию отца, мне пришла мысль, как это можно использовать. Придет, скажем, какой-нибудь господин к нам для ведения переговоров. И неуступчивым сильно будет. Так в этот момент и пустить «тяжелую артиллерию» в виде Пелагеи. Пока он на нее заглядываться будет, можно попробовать и продавить свой вариант договора. Но это так — отвлеченные мысли, чтобы хоть как-то самому себе оправдать такую блажь.

Мы переоделись и спустились на ужин. Тетя с мужем ждали только нас.

— Роман, поздравляю, Дмитрий Борисович согласился помочь тебе и даже более того — обещался завтра сам прибыть к нам перед походом на спектакль, — улыбнулась она.

— Новость отличная, — обрадовался я.

— Полагаю, извинения Маргариты ты уже видел? — с хитрым прищуром посмотрела она на меня. — Я сказала твоей служанке дожидаться тебя в комнате.

— Да, получилось отлично. Передайте мое