— Почти на пределе! — крикнул мне с отчаянным выражением на лице Федор Исидорович.

— Пли! — скомандовал я в ответ.

Новые ракеты вразброс унеслись в сторону крепости и исчезли за городскими стенами. Произведенные ими разрушения нам не были видны.

— Отлично! Стрелять без перерыва!

Дело пошло — десяток за десятком, снаряды обрушились на северные кварталы Бомбея. Некоторые не долетали или случайно попадали в форт Джордж, не нанося бастионам никакого вреда. Но зато те, которые падали в город… О, когда счет выпущенных снарядов перевалил за две сотни, я заметил языки пламени, взвившиеся выше крепостных бастионов. Когда за тысячу — в небо устремился все увеличивающийся в размерах столб черного дыма. Заполыхало знатно. Волков следил за стрельбой, вмешивался, когда нужно было поправить сдвинувшуюся установку. И не переставая крестился, вздрагивал, услышав шум поверженного пламенем здания.

Мы спешили, хотя кто нам мог помешать? Корабли эскадры сообразили, что происходит, приблизились к берегу, задрали пушки максимально вверх и попытались накрыть ракетные батареи ядрами. Тщетно! Чугунные шары бессильно впились в откос нашей горы где-то в его середине. Из форта Джордж выступил большой отряд, волоча за собой две пушки. Прошагал с милю в нашем направлении и замер. Офицеры отряда увидели сигнал с эскадры, сообщившей о приближении крупных сил противника со стороны форта Сион. Я и сам видел марширующие колонны ступинцев, старавшиеся держаться ближе к центру оси острова, подальше от берега, чтобы не попасть под огонь линейных кораблей.

Англичане отступили.

Ракеты продолжали лететь.

Казалось, весь Бомбей превратился в сплошное пожарище, что оно способно поглотить его без остатка. До нас добрался удушливый запах гари, хотя слабый ветер дул с северо-востока. Мне нетрудно было представить, что сейчас происходит в городе. Взрывающиеся снаряды подожгли деревянные и соломенные крыши. Огонь добрался до складов, занялись хлопок, ткани, опиум… Северные кварталы превратились в ад — в огромную опиумокурильню и одновременно в пылающую огненную гиену. Гудящая стена пламени, расширяясь и поднимаясь все выше и выше, наступала на центральные кварталы, загорались стены казарм. Солдаты бросились спасать свои жилища и пожитки, Церковь (1), правление Ост-Индской компании, позабыв об охране стен. Между ними метались обезумевшие парсы и индусы, которым не было раньше хода в эту часть города. Под ногами тек бесконечный поток спасающихся мускусных крыс. Раскаленный воздух, летающие обугленные или тлеющие клочья, треск, звуки обрушений, лопающиеся от жара стекла. Паника накрывала город, власти не знали, что предпринять, шлюпки с эскадры устремились в порт, доставляя аварийные команды спасателей. Гарнизон форта Джордж спешно сбежал в нашу сторону, не в силах выдержать накрывшую бастионы черную густую пелену дыма. К солдатам устремились конные казаки принимать сдающихся в плен, полуживых сипаев, не помышлявших о сопротивлении.

Обстрел прекратился, закончились снаряды, две установки развалились, не выдержав интенсивного огня. Несколько ракетчиков получили ожоги. Вот и все наши потери. Мы выпустили по Бомбею множество ракет и добились, чего хотели. На моих глазах рухнули прогоревшие внешние створки Базарных ворот. Раздались сильные взрывы — огонь добрался до пороховых складов на бастионах Баньяновом, Принцевым и в Базарном равелине. Обвод северного фаса крепости перестал существовать как оборонительная позиция. Пламя было настолько сильным, что казалось, будто плавится базальт на стенах. Дым от пожарища закрыл солнце. Если усилиться ветер, то от города ничего не останется.

Около осиротевших ракетных установок прямо на голой земле сидел Волков. Он плакал, размазывая слезы по почерневшему от пороховой копоти лицу. Гражданский чиновник, он впервые в жизни заглянул в бездну по имени война и не пережил встречи с ней.

Я стоял как истукан, вглядываясь в сотворенный мною апокалипсис. Подъехавший Платов окликнул меня, но я не шерхнулся, не отозвался. Матвей Иванович все правильно понял, попытался успокоить:

— Хорошо мы англичанке отомстили за подобный обстрел на Ганге. До сих пор кости ломит с того случая.

Возмездие?

Из моей груди вырвался полувздох-полустон. Сейчас в городе сотнями гибли мирные жители, и их смерть на моей совести.

Атаман потрепал меня по плечу.

— Я, Петя, за свою службу насмотрелся, как на войне достается старикам, детям и беззащитным женщинам. Одно разорение ногайской орды чего стоило! Тогда счет на десятки тысяч шел, не то что здесь. А в варшавской Праге? Ужас, что там творилось. Мне Ермолов об этом рассказывал во время ссылки. Как-то пережил.

На память пришел рассказ Кузьмы Назарова об этом страшной сражении. Кажется, в Хиве, во время отражения атак у городских ворот. Хива… Как давно это было…

Я хрустнул костяшками и взял себя в руки.

— Матвей Иванович! Казаки готовы к штурму? Не побоятся на слонов залезть? У меня надежды на маратхских штурмовиков слабоваты. У форта Сион они показали себя не на высоте.

— Готовы, готовы, — успокоил атаман. — Теперь будем ждать, когда уголья остынут.

* * *

Пожары в городе бушевали до вечера, и темнеющее небо озаряло страшное ярко-красное зарево. Пришла ночь, не принеся успокоения. Багровые отсветы в обозримых кварталах исчезли ближе к полуночи. В уцелевшей части Бомбея метались огни от масляных фонарей, оттуда звучал глас беды — крики и истошный плач, — ветер с моря уносил все меньше и меньше клубов дыма, хоть устойчивый запах гари пропитал все окрестности.

Мы времени зря не теряли. Проникающие на остров отряды Холкара и Синдии с разной степенью эффективности штурмовали береговые форты, принуждая их к сдаче. Они оказались не слишком трудной целью. Их орудия смотрели в океан и на гавань, их попытались защитить с тыла за то время, пока мы готовились. Слабые укрепления в виде полевых редутов — вот и все, что успели англичане. Их усилий оказалось недостаточно, форты не устояли против наступательного порыва вдохновленных успехом маратхских палтанов. Дольше всех отбивался форт Махин, но и он к утру выбросил белый флаг.

Ждали капитуляции Бомбея, но не срослось. Англичане решили биться насмерть, еще на что-то надеясь. На что? На эскадру, на уцелевший Замок? На 103-й пехотный полк королевских боймейских фузилеров и морской десант? Кто знает, что на уме у адмирала Уильяма Корнуоллиса, у губернатора Джонатана Дункана, успевшего смыться из Парела до нашего появления?

Пришло время закруглить эту историю, как любил говаривать мой первый командир полка, в котором начал военную службу. Но прежде все же решили отправить парламентера с предложением почетной