таинственным шепотом и расцвел свечением слабых огней, как будто огромная стая светлячков спикировала на кокосовые пальмы. Мы были не единственными зрителями, каждое пространство между деревьями и кустами оказалось заполнено множеством подобных привидениям людей в белых мундирах с крошечными фонариками в руках. Это были солдаты Синдии и Холкара — те, как догадался я, кто был назначен в штурмовые группы.
Белый полог исчез. Зазвучал хор.
Изумленному взору открылось чудное видение — группа актеров в роскошных одеяниях, в драгоценностях и золоте изображала прием во дворце махараджи. Царь с венцом на голове, с раскрашенным желтой краской лицом, как у индийских божеств, восседал на троне. Подле стояла царица, вся в золоте, цветных каменьях и узорчатой парче. Худая и гибкая, она исполняла странные пасы руками и пела визгливым голосом. Ей вторила царская свита — вельможи в фантастических нарядах, шут с длинной бородой и большим брюхом, охранники в позолоченных доспехах с деревянными крисами в руках. Вся группа плясала. Я понял, что передо мной разыгрывается индийская мифологическая драма.
Махараджа вскочил с трона, в его руке возник меч в драгоценных ножнах. Он принялся с важным видом выкрикивать речь, ярко сверкая глазами и потрясая в воздухе оружием. Прям чистой воды Болливуд из будущего. И место для него самое подходящее…
На утоптанную площадку, заменявшую сцену, выскочили полуобнаженные актеры с деревянными саблями и щитами. За ними гналось новое действующее лицо — раджа-неприятель в красном одеянии, расшитым золотым «виноградом», и почему-то с огромным павлиньим хвостом за спиной. По его черной шляпе с фальшивым сарпечем на тулье я догадался, что актер изображал англичанина. За ним двигались, танцуя, воины в чалмах и крисами в руках.
«Оккупант» поверг на землю царя, сорвал с него венец, схватил за руку и бросил поверх побежденного махараджи царицу, принялся прыгать вокруг, изображая сексуальные движения и громко выкрикивая нечленораздельное. Испуганные вельможи сгрудились и отступили в темноту. «Англичанин» гордо проследовал к трону и уселся. Воины заняли позицию слева и справа от него.
Все стихло.
На площадку выбежала группа девушек в одной полупрозрачной кисее — в белой, розовой и малиновой дымке с золотыми и серебряными узорами. Они запели высокими приятными голосами и начали быстрый танец, наполненный эротизмом. Босоногие, они активно вращали бедрами, вскидывали руки, прыгали и топали ногами, двигаясь синхронно и зажигательно. Браслеты на их щиколотках звенели в такт их шагов. У Мусы отвисла челюсть, он замер, боясь пошевелиться.
Баядерки! Храмовые танцовщицы, они, казалось, исполняли представление для нового повелителя, но это оказалось не так. Они призывали защитника, и он явился. Из ночного мрака выступила огромная фигура с синей кожей и огромной слоновой головой, с ожерельями до пояса. В четырех искусственных руках, прикрепленных к спине, находилось разнообразное оружие, в нормальных — лук и золотая стрела. Это был то ли сам Ганеша, то ли выбранный им защитник. Не долго думая, он произвел выстрел. «Англичанин» скатился с трона и замер у его подножья, его охранники разбежались.
Снова ожили замершие баядерки. Они кружили и кружили, пели и приближались ко мне. Выстроившись полудугой, они танцевали так, что и глупец догадался — это было приглашение к сексу.
Я остался недвижим.
Девушки принялись изображать отчаяние. Наконец, они расступились и пропустили махараджей Синдию и Холкара. Яшвант Рао держал в руках роскошно отделанную саблю в драгоценных ножнах. Ее эфес в форме слоновой головы был отлит из червонного золота и украшен сотней драгоценных камней, ножны были отделаны алмазами и изумрудами. Он протянул мне свой дар.
Я взял в руки тяжелое оружие. Вытащил из ножен булатный клинок.
Лес взорвался криками.
— О, великий царь! — загремел высокий голос Синдии. — Повергни этим мечом наших врагов! Освободи Хиндостан от захватчиков!
— Да будет так! — вторил ему Холкар. — Мы с тобой, мы следуем за тобой, махараджа Питер, будущий пешва (1)!
Я вздернул саблю в черное небо. Лес отозвался воинственным кличем.
Мне стало с абсолютной ясностью понятно, что сейчас произнесена своего рода присяга: если я снова смогу победить англичан, если покончу с Бомбейским президентством, как было похоронено Бенгальское, махараджи маратхов станут моими преданейшими союзниками и признают мое верховенство. Значит, нужно победить во что бы то ни стало!
— Кончилось «ваше благородие», — отмер потрясенный Муса. — Началось «Ваше величество». Так и скажу нашим.
.***
На склоне горы, смотревшей на гавань, запылали костры — множество огней разогнали предрассветные сумерки, словно какой-то безумец открыл фестиваль зороастрийцев. В пылающие костры полетели сырые ветки и тростник ровно в том момент, когда ветер сменил направление и начал дуть в сторону материка. Огромные клубы дыма, гуще любого тумана, постепенно заволокли гавань и лишили корабли эскадры обзора на происходящее на островах. Линейные корабли пришли в движение, порты открылись, из орудий извлекали затычки, но куда они собрались стрелять? Ни черта же не видно! Испугались, что под прикрытием дымовой завесы я отправлю брандеры или абордажные команды? Повторю финт, проделанный в Калькутте?
Сегодня мне было не до Ройал Неви. Настал смертный час Бомбея, хотя он об этом еще не знал. Я задумал операцию невиданной доселе жестокости — трудно на такое решиться, но когда вспоминаешь о погибших из-за англичан миллионах, как-то проще изгнать из сердца жалость и милосердие. Знал, что потом меня будут проклинать поколения потомков тех, кто выживет. Что ж, как-нибудь переживу.
Время битвы пришло. Я подал сигнал. Теперь счет пошел на минуты, все расписано до мелочей, любое отставание от графика чревато провалом всей задумки. Огонь скрытых до поры до времени орудий обрушился на батарею, охранявшую дамбу, и на форт Сион, стерегущий переправу между островами.
Эскадра, все ж таки заметив сквозь дымную пелену вспышки орудийного огня на склоне Салсета, попыталась огрызнуться. Но очень быстро оставила эту затею, опасаясь попасть по своим у переправы между островами. Это стало смертным приговором для Рива-форта на дамбе, который буквально смел огонь наших тяжелых пушек. С фортом Сион все оказалось сложнее. Сложенный из тяжелых базальтовых блоков, с тоннелями, в которых можно укрыться орудийной прислуге, он выдержал артналет наших орудий и начал отстреливаться, когда маратхская пехота пошла на приступ. Из амбразур вырывались языки пламени, ядра летели в густую толпу беломундирников, бросившихся по дамбе и прямо по воде обмелевшей лагуны на другой берег, в немногочисленные лодки, спешно гребущие в обход, чтобы попробовать атаковать форт с тыла. Картечь косили наступающих, сдерживала людской прилив, вода в лагуне покраснела, на воде закачались обезображенные тела
