— Держитесь ближе, — крикнул нам Освальд. — Здесь легко потеряться.

Через полчаса добрались до торговой площади. Огромное пространство, забитое лавками, телегами, людьми. Освальд остановил караван у одного из складов.

— Мне нужно разгрузиться и встретиться с покупателями, — сказал он. — Это займёт весь день. После чего я расплачусь с вами, и вы свободны. А потом отправимся на постоялой двор.

— Хорошо, — кивнул я.

Мы с Семёном и Ратмиром спешились и привязали коней.

— Теперь что? — спросил Ратмир.

Стоять на месте мы долго не смогли. Примерно через час мы с Семеном оставили Ратмира следить за конями, а сами отправились искать Лёву на рабском рынке. Мы видели много русских, но среди них его не было.

Ближе к вечеру вернулся Освальд. И вместе с ним мы отправились на постоялый двор.

Казань… тут было немного страшно. Будто воробей в змеином гнезде. Вроде и враги. Но сейчас, вроде как не воюем…

Наконец-то мы пришли на место. И после того, как Освальд перекинулся на немецком или польском языке с хозяином, нас проводили в комнаты на втором этаже. За две ночи, включающие в себя завтрак, обед и ужин, мы заплатили полрубля. Потом отдали прислуге постирать нашу грязнейшую одежду, покушали нормальной горячей еды и почти сразу уснули. В пути мы пробыли почти десять дней, и нам нужны были силы искать Лёву.

* * *

Утром к нам зашёл Освальд.

— Сейчас пойдём на рынок, — сказал он. — Мой знакомый, Ибрагим, будет там с утра. Он торгует рабами уже двадцать лет. Если кто и знает о вашем Лёве, так это он.

Мы быстро доели, взяли оружие, вышли на улицу. Невольничий рынок находился в южной части города, рядом с главной торговой площадью, на которой было торговое место Освальда. Что, кстати, говорило о его высоком положении.

Рынок был огромным. И вчера мы уже были здесь. Однако ни с кем не разговаривали. Сейчас же у нас появился реальный шанс найти Лёву. Десятки клеток и загонов, в которых стояли люди. Мужчины, женщины и дети. Картина просто ужасная. Если мне сейчас кто-то скажет, что холопство и рабство это одно и то же, то я скажу ему, что он ошибается. Здесь люди были хуже скота…

— Вон там Ибрагим, — указал Освальд на стоявшего у одного из загонов толстого татарина в дорогом халате.

Мы подошли ближе. Ибрагим что-то говорил покупателю, показывая на молодого парня в клетке.

Освальд подождал, пока сделка закончится, потом окликнул:

— Ибрагим!

Толстяк обернулся и лицо расплылось в улыбке.

— Освальд! Друг мой! Давно не виделись! — Он говорил по-русски, но с сильным акцентом.

Они обнялись, похлопали друг друга по спине.

— Ибрагим, мне нужна помощь, — серьёзно сказал Освальд. — Мои друзья ищут человека. Молодой парень, русский, мог появиться здесь дней пять шесть назад. — И чуть тише добавил: — Возможно, его привезли люди Мухаммед-бека.

Лицо Ибрагима стало настороженным.

— Мухаммед-бек? Это… это серьёзно, Освальд.

— Знаю. Но они готовы заплатить. Просто скажи, слышал ли ты что-то?

Ибрагим посмотрел на нас. Потом вздохнул.

— Пойдёмте в сторону. Здесь слишком много ушей.

Мы отошли от загонов, встали у стены одного из складов.

— Слушайте, — начал Ибрагим тихо. — Пять дней назад действительно привезли трёх пленников. Трое мужчин, одна женщина. — Я и Семён насторожились поняв, что пленников стало меньше. — Так вот. Один из мужчин был молодым, лет двадцати, светловолосым. Был ли это ваш парень я не знаю. Но его привезли люди Мухаммед-бека. Так что делайте выводы сами.

— Где их можно найти? — спросил я.

Ибрагим серьёзно посмотрел на меня.

— А вот здесь есть проблема.

— Какая? — напрягся я.

— Его не выставили на продажу. Забрал сам Мухаммед-бек. Сказал, что парень попался с характером. И пытался дважды сбежать. А он любит таких… ломать.

— Что ты имеешь в виду? — тут же спросил Семен. Было видно, что ещё чуть-чуть и он взорвется.

— Будет бить, пытать, подрежет сухожилия на ногах, некоторых он лично оскопляет. Нравится ему делать из мужчин евнухов. После этого любой сломается и сам в петлю полезет. Вот только свести счёты ему никто не даст. Поигравшись, Мухаммед-бек отвезёт его в лес, где устроят охоту, словно на зверя…

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ! — бросился Семён душить торговца, будто он был причиной всех его бед. И слава богу рядом был Ратмир. Он схватил лучника и не дал ему этого сделать.

— Освальд… — посмотрел на него Ибрагим. — Как это понимать?

— Прости, старый друг. Это отец… — показал он на Семёна. — А ты был столь красноречив, что…

— Ааа, понятно, — произнёс Ибрагим. После чего подошёл к Семёну. — Ты ведь русич? Не отрицай, я вижу. Так вот, русич, запоминай хорошенько. Ты не дома. Здесь другие люди, другие порядки. И если бы ты не пришёл с уважаемым человеком, я бы не стал с тобой говорить. Если бы ты ударил меня или попытался убить, то вскоре сидел бы здесь, — показал он на тележку с рабами. После чего сделал паузу. — Но… я добрый человек, и постараюсь сделать вид, что ничего только что не было. — Ибрагим посмотрел на него с сочувствием. И убрал руку Ратмира с плеча Семена, чтоб тот его отпустил. После этого продолжил. — Есть один человек. Зовут его Рашид. Он… как бы это сказать… посредник. Решает проблемы за деньги. Разные проблемы. Может, он сможет помочь. Но услуги его дороги.

— Сколько?

— Не знаю. Нужно с ним говорить. Если хотите, могу устроить встречу.

Я кивнул. При этом встав между Ибрагимом и Семеном. Так сказать, на всякий случай.

— Устраивай, — сказал я.

— Хорошо. Приходите сюда завтра с утра. Я приведу Рашида.

— Договорились.

Мы пожали руки. Ибрагим вернулся к своим загонам, мы же пошли обратно с рынка.

* * *

На следующий день мы снова пришли на невольничий рынок.

Ибрагим уже ждал нас. Рядом с ним стоял высокий худощавый мужчина лет сорока.

— Это Рашид, — представил Ибрагим.

Мы кивнули. Рашид окинул нас оценивающим взглядом.

— Вы ищете способ достать пленника из усадьбы Мухаммед-бека, — сказал он без предисловий.

— Да, — ответил я.

— Это дорого будет стоить.

— Сколько?

— Десять рублей.

Я поморщился. Десять рублей. У меня было только пять. У Семена с собой был всего рубль…

— Много, — сказал я. — Раб на рынке стоит от двух рублей…

— Это цена за риск, — спокойно ответил Рашид. — Мухаммед-бек — опасный человек. И он не любит отдавать свои игрушки. Мне придётся