— Возможно, стоит переправить Анну и Планше в казармы королевских мушкетёров?

Все лишь покачали головами. Де Порто сказал:

— Не думаю, что это разумно. Она нигде себя не проявляла открыто, да и все знают ее просто как англичанку, провезенную сюда де Бофором.

— К тому же недавно сбежавшим из Бастилии де Бофором, — добавил Арман д'Атос.

— Его тело так не нашли? — спросил я.

— Нет, конечно. Думаю, что никто вообще собирался его хоронить, зачем? — ответил де Порто. А д'Атос следом добавил:

— Выбросили где-нибудь и всё.

Я покачал головой:

— Дрянная смерть, конечно, но он сам выбрал её.

После этого мы относительно добрались до казарм, где и принялись составлять дальнейший план действий.

Мы как раз разбирались с картами города, пытаясь понять, где удобнее всего будут заговорщикам устраивать засады на королевские войска. Если дело вдруг дойдет до настоящих уличных боев. Де Порто настаивал на том, что баррикады нужно ломать. Мы же с Анри д'Арамитцем утверждали, что это лишь спровоцирует совершенно неинтересных нам дурачков.

— Представь, Исаак, что мы уронили в реку украшение, но перед тем как начать его искать, решили хорошенько попрыгать по дну. Только ил поднимется! — увещевал здоровяка д'Арамитц.

— Нам сперва нужно дождаться, пока выступит настоящий лидер! — вторил я гугеноту. — А для этого нужно позволить ему увериться в своих силах! Показать, что королевская власть дает слабину.

Де Порто, конечно же, наши аргументы не нравились. Хоть и давно погруженный в дворцовые интриги, здоровяк оставался человеком глубоко благородным. Одно дело, постоянное, но честное соревнование среди офицеров и мушкетёров за внимание Короля и его милости. Другое дело — рисковать репутацией голубого плаща, чтобы выманить противника.

И всё же, Исаак был куда более хладнокровным человеком, чем можно было думать, так что он нехотя соглашался с нами.

— Доля истины, — говорил он. — В ваших словах есть, хоть мне это не нравится.

Как раз в этот момент, в казармы королевских мушкетёров вошла Джульетта. Никто не узнал ее, кроме Сирано де Бержерака, и я заметил, как на лице парижанина сразу же расцвела улыбка.

Юная девушка, переодетая в мальчишку, посмотрела на носатого и тоже чуть заметно улыбнулась. Эти двое строили друг другу глазки уже какое-то время, но ни к каким конкретным действиям не переходили. В целом я понимал девушку, учитывая её очень неприятное прошлое. Джульетта не стремилась к тому, чтобы роман развивался слишком быстро. Наоборот, она искренне радовалась каким-то случайным взглядом и вежливым комплиментом от парижанина. Сирано же я зауважал ещё сильнее, когда понял, что его полностью устраивает эта неторопливость.

Девушка подошла к нашему столу и тогда Арман д'Атос спросил:

— Мальчишка, что ты тут забыл?

Девушка посмотрела на меня и сказала:

— Месье Шарль. Сегодня утром кое-что случилось, я обязана вам рассказать.

Я сказал:

— Давай, здесь я все свои. Не томи, рассказывай, как можно скорее.

— Кто это такой? — спросил Анри д'Арамитц. Я сказал:

— Это моя служанка, и мой хороший друг, Джульетта.

Девушка чуть присела, делая то ли реверанс, то ли книксен. Мне повезло, я переродился в теле мужчины, а значит спокойно выкинули из памяти информацию о том, чем одно отличается от другого. Хотя объяснить мне пытались несколько раз.

— А что ты узнала? — спросил я, и жестом указал на свободный стул.

Девушка села, а Сирано де Бержерак подал ей кружку воды. Девушка жадно набросилась на питьё, она явно переволновалась. Прядь выбилась из-под её аккуратно подогнанного короткого парика. Она заговорила:

— Я несколько дней прослужила месье Конде.

Анри д'Арамитц издал некий звук. Это было нечто среднее между невольно вырвавшимся вздохом, недоуменным аханьем и стоном боли. Девушка продолжила:

— И сегодня он был очень зол. Ещё утром, месье Конде доставили некое письмо. А он потом не мог найти себе места весь день. Ходил из угла в угол, только ругался, говорил что-то вроде…

Джульетта задумалась, даже наморщив лоб, чтобы точнее вспомнить произнесённые Конде слова:

— Что вроде того, что какой-то идиот ничего не понимает. И что он — в смысле, месье Конде, никогда не будет участвовать в таком идиотском и бессмысленном акте неповиновения.

— Он так и сказал? Акте неповиновения? — мы с мушкетёрами переглянулись. Джульетта уверенно кивнула. Тогда я сказал:

— Хорошо. Прошу тебя, Джульетта, расскажи подробнее. Нам нужны все детали.

— Да-да! Утром ему доставили письмо. Он распечатал его без меня, но, когда я вошла в комнату, я увидел его очень-очень злым. Он ходил из угла в угол, ронял мебель и ругался под нос. Заметив меня, он собрался с мыслями и сказал, что я не лезу не в свое дело, и чтобы я убирался как можно скорее. Я, тем не менее, успела прочитать письмо.

— Вы успели⁈ — изумился Сирано де Бержарак.

— Несколько строк, но всё же. Более того, когда он бросил его в камин, успела вытащить из огня небольшой фрагмент.

— У вас сохранились остатки? — нетерпеливо спросил Анри д'Арамитц.

— Да, — Джульетта вытащила небольшой кусочек письма.

Это и впрямь был совсем огрызок. Огонь уже успел сделать свое дело. Сохранилось едва ли несколько предложений. В огрызках письма говорилось следующее:

'…пришел день! Мой возлюбленный брат, скорее всего, уже не вернется в Париж. Мы должны действовать, друг мой, и я уверен, вы поддержите меня в моем начинании.'

— Все, что сохранилось, — виновато сказала Джульетта.

— А что еще успели прочитать? — спросил Анри.

— Мне очень сильно не нравится это упоминание «возлюбленного брата», — сказал де Порто.

— Это Гастон, — устало качнул головой Анри д'Арамитц.

У меня, однако, была куда менее приятная информация в голове.

— А бывшая королева, мадам Медичи, еще в Кёльне? — поинтересовался я.

— Что? Какая связь между… — почесал в затылке Арман д'Атос. Де Порто и д'Арамитц посмотрели на меня с недоумением, но промолчали.

— Да-да, ничего. Просто вдруг пришло в голову.

Ситуация оказалась очень-очень скверной, и я надеялся на то, что все обойдется. Неужели всё действительно могло совпасть так не удачно? Всего несколько дней назад узнать об ещё одном брате Его Величества, и столкнуться с ним сразу же после этого.

— Будем надеяться, что «возлюбленный брат» было сказано метафорически? — неуверенно спросил Сирано де Бержерак.

— Что ты еще успела прочитать? — уточнил я, повернувшись к Джульетте.

— Там были призывы к действиям, — ответила девушка. — Принца Конде просили поднять гугенотов…

Мы все сразу же повернулись к Анри д'Арамитцу. Тот скользнул по нам своим ледяным взглядом и тихо произнес:

— Все сидящие здесь мужчины, идите к чёрту. Вы, девушка, продолжайте, прошу вас.

— В