Петр Алмазный, Михаил Кулешов
Гасконец. Том 2. Париж
Глава 1
Новости доходили до нас одна сквернее другой. Новый кардинал, преемник великого и ужасного Красного Преосвященства, не нравился решительно никому. За те пару-тройку дней пути, что занял у меня пусть из замка Кастельмор в Париж, я успел услышать о нём очень многое.
И что Мазарини испанский шпион (даром, что итальянец). И что он тайный гугенот, а значит явный сатанист. И что он наставил рога Его Величеству, или Её Величеству.
На этом месте сидевшие в трактирах выпивохи обычно начинали яростно спорить, выясняя какие же предпочтения у нашего нового кардинала.
Я ехал в сопровождении верного Планше и, как-то ненавязчиво удочеренной мною Джульетты. Девушку мы замотали в тряпье, и благодаря не очень высокому росту (и неплохим актерским задаткам) успешно выдавали за старушку.
Я останавливался и ночевал в каждом трактире намеренно. Если загонять лошадей, прибыли бы в Париж за день. Но мне было интересно послушать о чём болтает народ, собрать побольше информации.
Шёл 1642-й год, кардинал Мазарини уже год был правой рукой Людовика XIII-ого, тоже, постепенно сдававшего. О здоровье Его Величества ходили не самые хорошие слухи и им, в отличие от баек про нового кардинала, я уже верил. Дворяне, с которыми я выпивал по дороге, почти все сходились в одном — доктор Бувар заставляет Его Величество проходить через ад регулярных кровопусканий и целебных клизм. С таким интенсивным лечением, мало кто проживёт достаточно долго. В очередной раз, я с грустью задался вопросом, почему Судьба отправила в прошлое не изобретателя или врача, а обычного экономиста с завода?
Мы втроем сидели в битком набитом трактире, у самого Парижа. Планше разливал разбавленное вино по деревянным кружкам — я всё время отказывался от дорогой посуды, не желая привлекать к нам лишнего внимания. Потрёпанная и уже видавшая виды форма гасконского кадета не бросалась в глаза, и я мог рассчитывать на некоторую приватность. Но в этот раз, меня искали целенаправленно.
— Месье Ожье де Батс де Кастильмор? — услышал я тихий голос. Вокруг нас был много народу, все галдели, перекрикивали друг друга, стучали кулаками по столам. Но всё равно, мужчину я услышал очень хорошо. Подняв голову, я увидел человека лет тридцати, в черном дорожном плаще и двуугольной шляпе без перьев.
— Верно, но вас я не узнаю.
Планше быстро освободил место рядом со мной, но так, чтобы он сам и Джульетта оставались на безопасном расстоянии. Слуга даже рукавом протер столешницу, чтобы не дай Господь, благородному незнакомцу не пришлось коснуться оставшихся там крошек. Мужчина уселся на лавку.
— Мы и не знакомы, пока что… Но вы спасли жизнь моему брату, при Аррасе, — он улыбнулся, обветренное и уже покрывшееся морщинами лицо было похоже на гипсовую посмертную маску.
— Не помню такого, — я пожал плечами. — Но рад, что ваш брат жив. Вы представитесь?
— Я бы хотел выпить за ваше здоровье, — мужчина улыбнулся и щелкнул пальцами. Мальчишка, лет двенадцати, появился за его спиной. Мужчина сразу же перестал мне нравиться, но виду я не подал. В руках у мальчонки был поднос, с парой железных кружек и початая бутыль. Выглядело это уже подозрительно.
— Как вас зовут, месье? — улыбнулся я, переставляя содержимое подноса на стол. Затем я разлил вино по кружкам.
— Меня зовут Патрик О'Нил.
— О Боже! За обоих ваших братьев, месье! Достойнейшие люди, — я не мог поверить своим ушам. Сразу же схватился за кружку и поднял её.
— Благодарю, — мы чокнулись и пригубили вина. Хотелось просто опрокинуть в себя кружку залпом, если честно. Больше года я ничего не слышал об ирландцах, хотя и вспоминал о них частенько.
— Они тоже много хорошего о вас рассказывали, — продолжил Патрик О'Нил.
— Вы едете в Париж? — спросил я.
Мужчина качнул головой. Мальчонка растворился где-то в пьянствующей толпе.
— Увы, но мне нужно спешить. Надеюсь, вы прикончите бутылку за наше общее здравие, — сказал Патрик, поднимаясь на ноги.
— Как у них дела? — спросил я, но ирландец уже пробирался к выходу. — Проклятье, ну что за народ…
Я повернулся к Планше и ничего не понимающей Джульетте.
— Старый друг, — пояснил я девушке. Она кивнула и какое-то время мы молчали.
— Что ему тут было нужно, — вслух спросил я.
— Он искал вас, — задумчиво произнесла Джульетта. Планше кивнул. Он взял кружку О'Нила, осушил содержимое.
— И ничего не сказал, — пробормотал слуга, наливая себе снова.
Я услышал подозрительный стук. Планше, видимо тоже, потому что осторожно поставил бутылку на стол.
— Думаете о том же, о чём и я? — спросил слуга.
— Поднимемся к себе? — предложил я. Мои спутники, явно заинтригованные не меньше моего, закивали.
Мы взяли кружки и бутылку, даже поднос с собой прихватили. Проходя мимо хозяина, я бросил ему пару несколько су, заодно окидывая взглядом собравшуюся толпу. Пара крепкого вида парней, сидевшая у самого выхода, поспешно отвернулась. Конспираторы из них были никудышными.
Мы втроём прошли по длинному и узкому коридору, к заранее снятой комнате. Было бы удобнее, будь у трактира второй этаж, но приходится работать с тем, что имеем.
Планше шёл первым, он же и отпер дверь. Мы вошли, но запираться не стали. Джульетта уселась на единственную кровать. Мне в своё время пришлось постараться, чтобы убедить её спать там, а не на полу. Там уже были расстелены одеяла, как раз для нас с Планше. Мне пришлось солгать Джульетте, что она спит на кровати на случай, если убийцы придут резать меня в постели. На самом деле, мне просто было неловко перед девушкой.
Я прислушался. Через несколько минут, в коридоре раздались шаги. Кивнув Планше, я вынул из ножен шпагу. Слуга начал заряжать спрятанный под кроватью арбалет. Снаружи было уже темно, свечей мы не зажигали. Только скупой лунный свет пробивался через слюдяное окно. Наконец, дверь в нашу комнату приоткрылась.
— Месье Ожье? — неуверенно спросил трактирщик, чем и спас себе жизнь. Планше не стал откладывать арбалет в сторону или тем более разряжать его, но хотя бы не выстрелил. Я схватил хозяина за воротник и втащил в комнату. Он едва слышно пискнул.
— Я не называл своего имени, каналья, — выдохнул я прямо мужчине в лицо. Тот задрожал.
— Месье в зале! Хотели знать, не обознались ли они. Говорят, вы старые друзья.
— Так и знал, — я подмигнул Планше.
— Ты хочешь жить, собака? — вежливо спросил я.
