Бальи бросил на меня насмешливый взгляд, через плечо, и сказал:

— Месье Барийон и Бюте. Вам ведь ничего не говорят эти фамилии?

— К сожалению, нет.

— Я так и думал, — бальи, не произнося больше ни слова, вышел в коридор. Когда дверь за ним распахнулась, я повернулся к Планше.

— Мне что-то уже не хочется в Париж, — грустно протянул слуга.

— И мне, — наконец-то подала голоса Джульетта.

— Боюсь, выбора ни у кого из нас нет, — я покачал головой. — Давайте собирать вещи. Мы вляпались во что-то очень скверное.

Глава 2

После встречи с бальи, мы погрузили в карету наши нехитрые пожитки. Вещей и впрямь было не слишком много, как бы мне не хотелось прихватить с собой из Гаскони весь арсенал. Планше сел на козлы, а мы с Джульетта, как и весь путь до этого, остались в самой карете. Девушка молчала, но что-то её явно беспокоило. Когда Планше во второй раз обозвал наших лошадей «трухлявыми клячами» и они, наконец-то соизволили потащить карету вперёд, я спросил:

— Вы испугались, мой друг?

Девушка качнула головой, и из-под платка выбилась длинная рыжая прядь. Джульетта сразу же спрятала её обратно, потом повернулась ко мне и ответила:

— Не бальи, месье.

— Парижа?

Она снова покачала головой, потом опустила глаза. Колесо кареты наехало на какой-то камень или корягу. Нас тряхнуло, Планше снова грязно выругался. Джульетта едва заметно улыбнулась.

— Вы спасли меня и обращались со мной как настоящий рыцарь, — сказала бывшая проститутка. — Но вы ведь собрались меня как-то использовать в Париже?

Я кивнул. Отпираться было бессмысленно.

— Я не стану вас ни под кого… — грубые слова дались чуть сложнее, чем я думал. — Подкладывать.

— Спасибо. Но вы заставите меня за кем-то шпионить? — лицо Джульетта оставалось потерянным

— Скорее всего, — я откинул голову назад. Затылок коснулся жестковатой подушки, набитой какой-то крупой. Взгляд уперся в потолок.

— К кому вы меня пошлете?

— Я просто держу на руках нужную карту, но партия только началась.

— И вы не сбросите эту карту, если придёт рука получше?

Я рассмеялся.

— В нашем случае «сбросить» вас, означает отправить вас в целости и сохранности обратно в Гасконь. Не более.

Джульетта не ответила. Она отвернулась к окошку и какое-то время смотрела на проползающие мимо нас предместья. Мельницы, домишки, рощицы, поля и речки. Планше не спешил, как я ему и повелел ещё три дня назад, в Гаскони. Минут через сорок, когда Париж был уже виден впереди, бывшая проститутка снова заговорила:

— Я не хочу умирать, месье.

— Никто не хочет, — вздохнул я. — Просто будьте осторожны и внимательны. И я обещаю, что я буду очень осторожен и внимателен с вами.

— Когда я верну вам долг за своё спасение, — спросила девушка. — Куда мне отправляться?

— Какой еще к Дьяволу долг? Джульетта, не выдумывайте. Даже если бы вы отказались со мной поехать, я бы вас всё равно не выгнал.

— Правда? — Джульетта вздохнула, а потом наконец-то улыбнулась. — Проклятье, надо было отказываться.

Она тихо рассмеялась. Понятия не имею, насколько сказанное ею было шуткой. Скорее всего, бедняжка и впрямь согласилась составить мне компанию, чтобы «вернуть долг». Не знаю, думала ли она действительно о том, что я выброшу её на улицу, в случае отказа. На некоторые вопросы лучше не знать ответа.

Мы подъехали к городским стенам. Минут пять простояли в очереди, потому что поток желающих прибыть в Париж никогда не ослабевал.

— Куда дальше, месье, — крикнул Планше.

— Постоялый двор, о котором ты говорил, далеко отсюда? — пробормотал я.

— Нет, месье.

Дальше мы снова ехали молча. У самого постоялого двора разгрузились. Мои люди, отправленные заранее, уже сняли для нас большую комнату. Почти хоромы, с двумя спальнями. Джульетта отправилась в дальнюю, а мы со слугой разместились в проходной. По старой привычке, так и не искоренённой за год пребывания в этом новом мире, мне ужасно хотелось помыться с дороги. Бани, как я узнал у Планше, позакрывали ещё сто с лишним лет назад, из-за эпидемии сифилиса. Найти работающую в Париже было возможно, но хлопотно. Пришлось доплачивать хозяину за старую деревянную ванну, обитую листами железа. Разумеется, первым делом я предложил её Джульетте, но девушка вежливо отказалась. Тогда я, предупредив её, что буду какое-то время без одежды, с огромным удовольствием залез туда сам.

— Планше. Найди де Бержерака. Передай ему, что нужно бы встретиться до похорон,

— сказал я, откидывая голову назад.

— Они завтра утром, — напомнил слуга.

— Ну да.

— Я бы не ставил на то, что месье де Бержерак успеет протрезветь так быстро.

— Едва полдень, Планше.

— А вот на то, что этот пройдоха успел налакаться, я бы поставил без раздумий.

— Хватит болтать, — усмехнулся я. — Кошель на столе, возьми, сколько тебе будет нужно.

Планше взял несколько су, и скрылся за дверью. Вылез из ванны я только спустя полчаса, когда вода окончательно остыла. Вытеревшись и одевшись, я сообщил Джульетте, что хочу немного пройтись. Я забрал с собой деньги, оставив Джульетте двадцать су на всякий случай и покинул постоялый двор.

Разумеется, я обратился к первому же сидящему на земле оборванцу с вопросом:

— Приятель, где тут оружейная?

— Посолиднее, месье, или поскромнее? — лениво протянул мальчишка.

— Посолиднее, — усмехнулся я и бросил оборванцу денье. Мальчишка поймал его так ловко, что я даже рассмеялся. — Ружейная, будь любезен.

— На денье даже пожрать не возьмёшь, месье, — соврал пацан. Или цены в Париже действительно так кусались.

— Не настолько богат, чтобы серебром разбрасываться, — я пожал плечами.

— Ну и ищите сами, — буркнул мальчишка. Мимо нас проехала пара всадников, о чём-то оживленно болтающих и смеющихся. На солдат они были не похожи. Одна из лошадей, прямо на ходу, навалила кучу в полуметре от нас.

Я вздохнул, мальчишка с надеждой посмотрел на меня.

— Хотя бы один су, месье, с вас же не убудет, вот где остановились, — начал канючить попрошайка.

— Я тебя покормлю, сойдёт? — мне совсем не хотелось светить кошельком с серебром. На самом деле, у меня с собой было три кошелька и ещё один остался спрятанным у Джульетты. В первом, что я носил на поясе, были денье и всего пара серебряных монет. Второй, за пазухой, был набит су. В третьем были бумаги.

— В хорошем месте, — мальчишка поднялся на ноги. — И сестрёнку мою. По рукам?

Он протянул мне на удивление чистую руку. Только под длинными ногтями была грязь, а вот сама ладонь оставалась на удивление белой. Я, не стягивая перчатку, пожал мальчонке руку.

— Веди, —