Пожав плечами, я собрал свой инструмент и, получив оплату за портрет, удалился. Перед этим пообещал принести картины в свой следующий визит, но предупредил, что пока не знаю точно, когда он состоится. Однако можно ведь и вестовым их отправить?

Ночевал я у Зубовых. Утро как обычно встретил на заднем дворе — обливаниями и тренировкой. Только в этот раз мне на спину лила воду служанка Зубовых, да пресс я не делал, как и подтягивания. Первое из-за того, что постеснялся просить слуг тети, а второе — из-за отсутствия турника. Даже не ожидал, насколько Пелагея мне нужна для моих тренировок. Да и у Сокольцевых ее не хватало, но тогда подумал, что это лишь один день, можно потерпеть — а вон оно как вышло.

После утренних процедур и завтрака, я сначала ждал некоего «Авдеича», которого обещал прислать Владимир Михайлович. Военный лекарь, совмещавший должность отрядного цирюльника, прибыл через час после ухода Зубова. Худой и с военной выправкой, на лекаря он походил мало. А вот на офицера, который привык муштровать солдат — гораздо больше. Но стричь умел, этого у него не отнять. Выслушав мое пожелание «немного укоротить волосы, да сзади сделать их поменьше длиной, чем сверху», он лишь кивнул и принялся за дело. В итоге я получил нечто среднее между «горшком» и «пикси». Не сказать, что прямо очень красиво, но все получилось аккуратно и главное — теперь волосы в лицо не лезли.

Попрощавшись с Ростиславом Авдеевичем, как полностью звали мужчину, я тут же отправился домой. Хотелось узнать, как там Пелагея без меня это время провела. Привык я к ее присутствию.

Когда подъезжал к нашим владениям, мне навстречу снова попался тот тарантас, что я в выходные видел. И опять я не разглядел, кто в нем сидит. Ну и ладно. Видимо все же это к кому-то в гости ездили.

А вот проезжая мимо нашей лесопилки, я заметил, что людей около нее прибавилось. Отец не просто тогда выслушал мою идею о расширении производства смолы, но в мое отсутствие успел и приказы соответствующие отдать и сейчас копались новые ямы под смолокурение. И это радовало глаз.

Когда добрался до дома, то первыми увидел близнецов. Эти бесенята устроили догонялки друг с другом вокруг поместья и естественно заметили мое приближение. Игра тут же была временно забыта, а мне наперерез кинулись братья.

— Рома, а ты нам что-нибудь привез? — спросил то ли Иван, то ли Игорь. Я их еще плохо различал.

— Привез, — усмехнулся я. — Но дайте хоть мне переодеться с дороги.

Братья потупились, но хватило их ненадолго. Тут же убежали в дом, докладывать о моем возвращении. Поэтому когда я вернулся из конюшни, поставив коня в стойло, меня ждало уже все семейство.

— Смотрю, цирюльника посетил, — первой оценила мама мой внешний вид. — Непривычно, но вполне… вполне…

— Ты вроде говорил, что быстро управишься, — в отличие от нее, отец был куда более рациональным. — Что-то случилось?

— Еще одну картину пришлось написать. Дополнительные деньги заработал. Ну и надо заказ закончить — три картины для ресторана сделать.

Папа удивленно вскинул брови и естественно захотел узнать подробности. Но не на пороге же их обсуждать? Прошли в дом, и уже в зале, когда Евдокия принесла всем чай, я принялся за рассказ.

— Зря ты этот заказ для Повелецкой взял, — нахмурилась мама. — София может расстроиться.

— Тетушка сама мне сказала, что лучше Валерии Павловне сразу не отказывать, — возразил я.

Что вызвало у мамы удивление, но в то же время — облегчение. А там я и сам стал расспрашивать, что у них было за эти два дня.

— Да ничего такого, — пожал плечами отец. — Ямы под выделку смолы копают. Сено возле нашего поместья уже все Иван докосил. Теперь на соседние деревни перешел. Сейчас я подрядил Емелю с помощью конных граблей то сено собирать. Дюже быстро получается.

— Что за Емеля? — удивился я.

— Да душа из Колосково, — отмахнулся отец.

Колосково — это наша деревня. Если по дороге от нас в сторону князя Белова отправиться, то она первая попадется. В ней как раз и заправляет староста Акинфей. И понятно, почему отец нового человека на те конные грабли поставил. Иван-то пока косит, разорваться не может, а сено под палящим солнцем быстро в солому грозит превратиться. Вот и нужно его после недолгой просушки собирать, да на сеновалы утрамбовывать.

— Кстати, вот деньги, что я с портретов выручил, — отцепил я кошель от пояса.

— Ох, Роман, да ты же наверное устал с дороги, — вдруг подкинулась мама.

Только сейчас обратила внимание, что я все еще в пыли, но до того очевидно любопытство пересилило любую наблюдательность. Отец принял у меня кошель, после чего я все же смог уйти отдыхать. Да позвал к себе Пелагею — сделать мне массаж. Ну и просто узнать, как у нее дела. А то, как прибыл, так и не попадалась она мне на глаза.

Девушка прибежала спустя пять минут. Сарафан у нее был слегка испачкан в земле — хоть и отряхнула, но все же немного грязи осталось.

— Это чем тебя таким озадачили, что ты такая чумазая? — хмыкнул я весело.

Та смутилась и прошептала, что готовит поместье к празднику. Мама ей приказала цветы высадить в горшки, да потом их по дому расставить надо. Вот она и ходила по участку, да по окрестным полям до этого — цветы собирала.

— Переоденься, и иди сюда, — махнул я рукой.

— Как прикажете, только… — она вдруг замялась.

— Что-то не так?

— У меня из чистого лишь то платье лежит, что по вашему приказу мне сшили, — покраснела она.

— У тебя сколько сарафанов, что каждый раз лишь оно чистым остается? — удивился я.

— Два. Второй сейчас с остальным бельем грязным лежит. Я думала перед сном его постирать.

Почесав затылок, я выдохнул.

— Ну, одевай то платье. Не грязной же тебе на кровати сидеть.

Сам я уже скинул одежду, в которой приехал, оставшись лишь в плавках. Пелагея вернулась быстро, но было видно, что с платьем этим у нее связаны не самые приятные воспоминания. Я не стал ей напоминать о них, просто улегшись на кровать. Девушка уселась сверху, предварительно успев и на кухню за маслом забежать. Так что сейчас просто обмазала свои руки и начала медленно разминать мне спину. И какой это был кайф после нескольких дней в седле!

Только