Но они не учли один маленький фактор — личность русского генерала, который на непродолжительное время стал фактическим руководителем всей операции союзников, Дмитрия Васильевича Куприна.

Дмитрий Васильевич был профессиональным военным историком и разведчиком, действующим всесторонним профессионалом военного дела. Я уже успел убедиться в его невероятной проницательности и способности просчитывать события на несколько шагов вперёд. Когда другие видели лишь поверхность происходящего, он умел заглянуть в самую суть, раскрыть скрытые мотивы и предугадать действия противника.

Пока англичане и французы пуляли свои бомбочки, самодовольно любуясь разрушениями и считая дело уже сделанным, он организовал несколько разведрейдов казаков-пластунов, оказавшихся в нашей миссии, для изучения окрестностей Александрии.

Эти ребята были настоящими профессионалами своего дела. Бородатые, жилистые, с глазами, привыкшими видеть в темноте, они умели двигаться бесшумно, как тени, и выведывать всё, что нужно. Они не только выявили появление и сосредоточение этих частей новой египетской армии, но и установили контакты с их командованием, проникли в египетские лагеря, разговаривали с солдатами, подслушивали офицеров, составляли карты позиций.

И вот к своему огромному изумлению Дмитрий Васильевич узнаёт, что там есть части, где костяком, на котором всё держится, являются наши служивые, попавшие в плен на Кавказе и проданные в рабство.

— Представляете, Александр Георгиевич, — говорил мне генерал Куприн, когда мы сидели в его кабинете в цитадели, — там целые роты, где командирами наши офицеры! Они обучают египтян русскому строю, русской тактике. Их насильно заставили служить, но они остались русскими офицерами в душе.

Дальше всё остальное было делом техники. Пара бесед по душам — и у него на столе лежали рапорты наших офицеров о подлой «морковке» Сулеймана-бея и согласии почти всех командиров, выходцев из Российской империи, искупить вину своей службы басурманам. К тем кто даже теоретически мог отказаться это сделать даже и не подходили, но их было не больше десятка.

Эти рапорты были написаны дрожащими от волнения руками, чернила местами расплывались — то ли от влажности египетского воздуха, то ли от слёз авторов. Офицеры подробно описывали свой плен, издевательства, выбор между смертью и службой, свой стыд и надежду на искупление. Читать эти строки было тяжело.

И когда Ибрагим-паша и Сулейман-бей подписывали капитуляцию, треть частей, сосредоточенных ими в окрестностях Александрии, фактически перешли уже на сторону не союзников, а конкретно русских.

Это оказалось неприятным сюрпризом не только для египтян, но и для англичан с французами. Лица английских офицеров вытянулись, когда они увидели, что целые батальоны египетской армии строятся под русскими знамёнами. Французы же были просто в шоке.

Совершенно неожиданно у генерала Чернова в его непосредственном подчинении оказалось не горстка русских офицеров и нижних чинов, а несколько тысяч человек — хорошо обученных и дисциплинированных воинов, которые уже к вечеру третьего января полностью взяли под свой контроль всю Александрию и её окрестности.

И это были не все сюрпризы от генерала Куприна. Скандал, связанный с судьбой русских офицеров, сильнее ударил по Франции, причём настолько сильно, что французы не только не приняли участие в дележе александрийской добычи, но и промолчали при решении судьбы города, отдав это на откуп Англии и России. Это было на самом деле предательство своего союзника, но Франция как известно всегда на стороне сильного.

Дмитрий Васильевич отлично понимал, что долго держать англичан в узде, используя часть этого скандала, оставшуюся в тени, не получится.

— Пройдёт время, — говорил он мне за чашкой кофе в своём кабинете, где мы часто беседовали по вечерам, — эти господа проморгаются, случится масса других событий, и эти неприглядные дела станут всего лишь историей, небольшим тёмным пятнышком на блистательном английском мундире. И британцы опять начнут гадить. Такова их природа — они не могут не интриговать, не могут не стремиться к господству.

Он отпил кофе, задумчиво посмотрел в окно на залитую лунным светом Александрию и продолжил:

— Поэтому нужно действовать быстро. Использовать момент, пока они напуганы и готовы на уступки. Пока скандал свеж и может разгореться с новой силой, если мы захотим.

Время, проведённое в море, он использовал с большой пользой и вник во все ближневосточные проблемы.

Для этого он использовал огромную библиотеку парохода, которую англичане существенно пополнили тематической литературой, и ознакомился с содержимым трёх больших портфелей генерала Чернова, которые были доставлены ему из Петербурга. Я видел, как он сидел ночами при свечах, изучая карты, документы, донесения агентов, книги по истории и экономике региона.

И генерал Куприн придумал, что надо предложить англичанам, чтобы они хотя бы стали не искренними долгосрочными союзниками России, а прекратили бы гадить.

Идея строительства современного Суэцкого канала будоражила европейское общество ещё со времён похода генерала Бонапарта в Египет. И французы, несмотря на поражение, продолжали свою ползучую экспансию в эту страну. Они посылали инженеров, учёных, дипломатов. Они изучали местность, составляли проекты, налаживали связи.

Дмитрий Васильевич решил воспользоваться ситуацией и предложил английскому министру хитрый ход: перехватить инициативу и самим заняться строительством этого перспективного канала на четверых — Египет, Турция, Великобритания и Россия.

Безусловно, главную скрипку должна в этом деле играть Англия. Её доля в проекте будет составлять сорок процентов, остальные трое — по двадцать. А вот распределение будущей прибыли будет другим. Номинальные хозяева канала — турки и египтяне — получат по десять процентов, русские пятнадцать, а остальное — англичане. Для России бонусом будет патронаж над Александрийским патриархатом.

— Видите ли, Александр Георгиевич, — объяснял мне Дмитрий Васильевич, разворачивая на столе карту Египта, — канал через Суэцкий перешеек изменит всю мировую торговлю. Путь в Индию сократится на тысячи миль. Кто контролирует канал — тот контролирует торговлю между Европой и Азией. Англичане это прекрасно понимают. Они боятся, что канал построят французы, и тогда Франция получит огромное преимущество. Но если предложить им самим возглавить строительство, да ещё и с большей долей прибыли…

Он провёл пальцем по карте, показывая будущий путь канала:

— Они не смогут отказаться. Это слишком заманчиво. А мы получим свою долю и, что важнее, гарантию, что англичане не будут мешать нам на Кавказе. Это наша плата за их согласие.

Предыдущий министр иностранных дел Великобритании Генри Палмерстон был противником строительства канала, считая, что это приведёт к ослаблению позиций Британии на Востоке и, возможно, даже к потере Индии.

Но это при условии, что канал всё-таки построят французы. А если англичане — то это будет совсем другое дело.

Это всё Дмитрий Васильевич рассказал мне, так сказать,