Михаил Шерр, Аристарх Риддер
Помещик 4
Глава 1
Везде, где мы ночевали, нас встречали очень радушно, и станичники не скрывали правды: за это им щедро уплачено. Офицеров, знакомых с Василием, больше мы не встретили, но все, кто попадался на нашем пути, были подчеркнуто вежливы и предупредительны. И это только укрепило его во всех предположениях.
В Ставрополе нас сразу же пригласили к генералу Головину на обед. Спасибо, что хотя бы предоставили возможность в заведение сходить и руки помыть.
Генерал от инфантерии, а это только на чин ниже фельдмаршала, встретил нас очень радушно, прямо как отец родной. За столом он был, естественно, один, не знаю, возможно, его супруга и не в Ставрополе, за всё время даже адъютанты нас не беспокоили.
Кухня у него, без всякого хвастовства, по сравнению с моей, так себе. Повар вроде бы приготовил знакомые блюда, а не то. Наливочка на столе, видимо, генералу доложили, что у помещика Нестерова она дюже хороша, тоже Пелагеиной уступает. Хотя видно было, что старался.
У меня так и вертелось на языке предложить господину генералу от инфантерии отправить повара ко мне на обучение, все-таки высокий ранг предусматривает немного другое. Но, конечно, сдержался и только набрался наглости и позвал его в гости, когда он сказал, что возможно в ближайшее время посетит Калугу. Отобедает у нас в имении или в ресторане, сам оценит разницу.
Я был уверен, что это приглашение — не дань каким-то нашим заслугам, а в первую очередь способ донести до нас какую-то важную информацию от Государя императора. И не ошибся. Через некоторое время, когда мы уже были по большому счету сытые и наевшиеся, Евгений Александрович перешел к делу.
— Вы, господа, безусловно понимаете, что просто так Государь такое не делает. Надеюсь, вы согласны, что ваш вклад в разоблачение и неминуемый провал этой… — он споткнулся, не находя нужного слова, раздраженно дернул губами и даже сильно сжал кулаки, — гнусной интриги и мерзости оценен им по достоинству. Но Государь надеется, что вы, господа, еще послужите дальше и не откажетесь участвовать в египетской экспедиции. Мерзкая интрига теперь, благодаря вам, вне всякого сомнения, надеюсь, разрешится быстро, и Государь уверен, что королева сама предложит нам услуги своего флота. Что будет очень правильным. У египетских берегов не должно пролиться ни капли русской крови.
Генерал замолчал и опустил голову. Он еще при императоре Александре Павловиче командовал лейб-гвардии Егерским полком, и Василий его очень уважал и рассказал мне о генерале. В частности, что свое первое ранение Евгений Александрович получил еще под Аустерлицем, где в чине майора сражался в рядах Фанагорийского гренадерского полка.
Затем участвовал в составе своего полка в турецкой войне. Стал его командиром и отличился на Бородинском поле. Затем были Заграничный поход, очередная война с Турцией, Польская кампания и вот теперь проклятая Кавказская война. Так что про пролитую русскую кровь генерал знал не понаслышке.
Евгений Александрович поднял голову и высказал наверное одно из самых животрепещущих для него:
— Не без причины, господа, очень надеюсь, что турецкие и европейские ручонки будут урезаны, и это поспособствует скорейшему окончанию войны на Кавказе. А за своих подопечных, — генерал улыбнулся, — можете не беспокоиться. Всем велено оказывать им помощь и ни в коем разе не провоцировать. Для этого Теберда выделена в особый район или округ, еще не знаю, как это точно будет называться, и там будет специальный обер-офицер Отдельного корпуса жандармов. Особое внимание будет уделяться Аслану, сыну Гирея-ходжи, и молодому чеченцу, брату его невесты. Он ведь пока не покинул вас?
— Нет, — ответил Василий.
Рамазан, брат Фатимы, невесты Аслана, шел вместе с нами. И пока он ехал молча, ни на шаг не отходя от сестры. Я даже ни разу не слышал его голоса. Своего отношения к происходящему он никак не выказывал.
— Есть надежда и серьезные резоны, что он оценит наше отношение к тем, кто сложил оружие и перешел на нашу сторону, — генерал улыбнулся и сменил тему разговора. — Государь надеется, что вы, Александр Георгиевич, свои таланты проявите здесь и приложите ваши с женой капиталы в процветание этого края. Я лично очень бы такое приветствовал. Кстати, ваше письмо о просьбе подполковника Судакова, я полагаю, что фельдъегеря уже доставили Государю.
Нынешний Командующий Отдельным Кавказским корпусом и главноуправляющий гражданской частью и пограничных дел в Грузии, Армении и Кавказской области был не только боевым генералом, но и мудрым, на мой взгляд, администратором. Он много делал для развития вверенных ему территорий, в частности три года назад заложил порт Новороссийск, будущий советский город-герой и южные ворота России. Поэтому его пожелания не просто так, а по поводу.
А фраза о моем письме, которое на самом деле не моё, а Василия, вообще песня. Это надо же, какой я фигурой стал: мои письма Государю фельдъегеря доставляют.
Интересно, в какую «гнусную интригу и мерзость» мы с Василием умудрились вляпаться? Судя по всему, это как-то связано с поездкой наследника цесаревича Александра в Европу в поисках невесты. У него, оказывается, и это абсолютно точно, был очень бурный роман с уже королевой Викторией, но еще незамужней. И эта история, оказывается, имела, видимо, очень нехорошее продолжение.
В Ставрополе мы пробыли целых два дня. Наши друзья-горцы получили всё им необходимое и, не веря в случившееся, в сопровождении жандармского офицера, какого-то капитана Орлова, отправились в долину Теберды.
Жандарм произвел на меня впечатление человека, приговоренного к расстрелу как минимум три раза в неделю. Он с ужасом смотрел на горцев и, похоже, совершенно не понимал, что ему делать. Когда к нему кто-то обращался, он бледнел и почти падал в обморок. Но я заметил, что в себя приходил достаточно быстро и решал то, что от него зависит, по существу.
А мы задержались из-за наших нижних чинов, освобожденных вместе с Василием. У них, видать, веры в незыблемость царских милостей тоже маловато, и они все как один попросили взять их с собой. И мало того, все сказали, что желают служить мне у нас в Калужской области. Калужских среди них двое. Один из Боровского уезда, который севернее нашего Малоярославского, другой из Жиздринского. Мы с Василием посмеялись: надо же, один с севера, другой с юга губернии. Южанин, кстати, о купцах Колесниковых слышал.
Я удивился, правда, что Василий не знал этого
