— Вы точно в срок, Роман Сергеевич, — бархатным голосом сказала женщина, открыв мне дверь.

Затем заметила у меня за спиной Пелагею и слегка поджала губы.

— Проходите, не стойте на пороге.

Квартира у женщины оказалась просторной. Две комнаты, квадратов по двадцать каждая, кухня и… все. Привычного мне санузла не было. Для интереса спросил у женщины, куда мне можно сбегать «по-маленькому», так как в принципе реально хотелось, и получил ответ, который меня слегка ошарашил. Хотя и можно было догадаться заранее, глядя на убранство в собственном имении, да и в усадьбе вместо туалета использовали горшок. Но все же надеялся, что в многоквартирном доме есть канализация и привычный туалет. Увы…

— Клозет в дальней комнате, — поначалу обрадовала меня Маргарита Игоревна, махнув рукой.

Но когда я увидел вместо унитаза в маленькой комнатке открытое окно и железную воронку в полу с ведром воды рядом… Вот тут-то и накатило на меня осознание, что нормального туалета я не скоро дождусь.

Вернувшись в комнату, я застал Маргариту Игоревну, сидящую на стуле и уже готовую к позированию. Нога закинута на ногу, руки сложены на коленях перед собой, сидит полубоком, голова высоко поднята, а плечи отвернуты назад. Перед ней в полутора метрах Пелагея уже установила мольберт и поставила ватман. А сейчас девушка отошла в сторону, не зная, чем себя занять.

В самой комнате несмотря на ее размеры было относительно тесно. Почти половина пространства была отделена ширмой, за которой скрывался стол с тканями и швейным станком. Причем станок ширмой не закрывался, а был на виду. Выглядел он элегантно, с росписью по станине, а покрыт черным лаком. Дорогая штучка, сразу видно. Интересно, кто ей его подарил? Почему-то я сомневался, что такой станок госпожа Угорская могла позволить себе сама. Да и выставила его напоказ, как обычно делают с дорогими и ценными вещами, которыми гордятся и подчеркивают свой статус.

Вторая половина комнаты была обставлена гораздо привычнее — стол с тремя стульями, выполненные в едином стиле, шкаф, уставленный серебряной и стеклянной посудой, да высокая ваза-горшок с посаженным в нее деревцем.

— Ваша служанка может подождать на кухне, — сказала женщина, намекая, что ей здесь не место.

Спорить или возражать я не стал, да Пелагея и сама была рада покинуть наше общество. Уж больно неуютно она чувствовала себя рядом с господами. Не привыкла еще, слишком резко изменилась ее жизнь.

— Итак, начнем, — сказал я, берясь за карандаш.

* * *

Маргарита была недовольна, когда увидела Романа Винокурова на пороге вместе с девкой, его слугой. Слишком красива та была и лишь подчеркивала, когда находилась рядом, годы госпожи Угорской. А ведь сам Роман ей понравился. Хоть и молод, но не дурен собой, вежлив, взгляд проницательный не по годам. Да и нет в нем того подросткового стеснения, что обычно присуще юношам его возраста. Даже его синяк на лице не портил юношу, а добавлял несколько лет к внешности. И поведение было, как у более взрослого человека, а не подростка. Маргарита просто не видела в нем мальчика, каким по годам он еще был, а смотрела на красивого молодого человека, у которого пока не было дамы сердца. Был бы он хоть на год постарше и считался совершеннолетним, то Маргарита была бы не прочь закрутить небольшой роман, а сейчас в мыслях ей приходилось постоянно себя одергивать, что заходить далеко никак не стоит. Но пофлиртовать с молодым человеком ей хотелось. Внимание юношей ей льстило. Взрослых мужей женщине тоже нравилось обольщать, но те уже в силу возраста не так неутомимы в постели. И к себе в квартиру Романа Маргарита позвала с тем же умыслом — расположить молодого дворянина к себе, да наладить связи… для более тесного знакомства через годик. Старая подруга Софья конечно же поняла потаенный смысл ее приглашения, но вмешиваться не стала, за что Маргарита была ей очень благодарна.

И вот — Роман у нее. Женщина надела свое самое красивое платье, что так подчеркивает ее еще стройную фигуру, с разрезом вдоль ноги и более откровенным, чем у повседневной одежды, декольте. Но во взгляде юноши не читалось интереса. Да и откуда ему там взяться, если он пришел с этой девкой? Да еще та и на служанку не особо похожа. Свое место знает, и только. Никакого воспитания и расторопности настоящих слуг. Что делать, когда исполнила порученное дело, тоже не ведает. Учить ее еще и учить. Потому то Маргарита и отослала ее подальше.

— Скажите, Роман, это платье мне идет? — спросила женщина спустя пять минут после начала работы над портретом.

— Да, вы в нем великолепны, — вежливо кивнул юноша.

— И только? — подняла бровь Маргарита, и еще чуть шире развернула плечи, чтобы платье натянулось в районе груди.

— Вы обворожительны, — улыбнулся парень.

Но на его лице женщина увидела скрытую досаду. Что ее задело. Да, годы берут свое, она это понимала, но все же… не настолько же она старая, чтобы от нее нос воротить? Постепенно в Угорской разгорался азарт. Привлечь внимание Романа к себе, как к женщине. Это было ей нужно, чтобы вернуть уверенность. Истинно женскую — что она красива и желанна. Столько кавалеров было в ее жизни, что просто не счесть! Слишком уж любвеобильна была Маргарита, о чем не жалела. Но и супруга по этой же причине к своим годам не завела.

Рука Романа порхала над холстом, взгляд был сосредоточен и устремлен на нее… но не с тем выражением, которое она желала бы увидеть. Пусть хоть тень мужского томления! Ей бы хватило. Но тот оставался возмутительно равнодушен!

Чуть повернув ногу, чтобы разрез на платье слегка съехал и оголил ее, Маргарита продолжила позировать. Воцарившееся молчание и скрип карандаша по холсту навевали на женщину скуку. Еще спустя десять минут она поменяла позу, начав наматывать на палец локон волос. Прическу ей сегодня сделали высокую, чтобы оголить красивую тонкую шею — специально два часа у дамского парикмахера сидела! Пара локонов как раз свисала по вискам, протягиваясь вдоль щек к шее. И снова — полное равнодушие! Маргарита даже губу закусила от досады.

Через полчаса