Я смотрел на огни города и думал о том, что скоро, очень скоро, мы отправимся домой. В Россию. В Сосновку. К жене и дочерям. К моим коровам и полям. И эта мысль грела душу больше, чем африканское солнце.

Глава 19

Второго января с половины кораблей союзной эскадры началась высадка десанта для захвата Александрии. По сути, это было началом оккупации второго по величине города Египта. Весь город сразу захватывать не стали — он был слишком большим и густонаселённым. Главной целью союзников был остров Фарос, соединённый с материковой частью города широкой дамбой, насыпанной ещё воинами Александра Македонского более двух тысяч лет назад.

На острове, почти в его центре, возвышался недостроенный дворец Мухаммеда Али — Александрийская цитадель. Массивные стены из светлого камня уже поднялись почти на половину проектной высоты, башни по углам торчали, как обломки зубов, а строительные леса опутывали сооружение густой паутиной. Цитадель достроят, и сделают это те же люди, которые начали возводить её для нынешнего египетского паши: французские инженеры. Они здраво оценили ситуацию и решили переждать военную грозу, резонно рассудив, что вряд ли кто-то предъявит им претензии — все они поступили на службу к правителю Египта с разрешения своего правительства.

Французы, ко всему прочему, ещё и убедили не разбегаться местных рабочих — египтян, нубийцев, греков. Союзники почти не обстреливали строящуюся цитадель: пару раз для порядка пальнули в её сторону — и всё. Самое пикантное заключалось в том, что это сделал один из французских линейных кораблей.

Строители не понесли потерь, и с высадившимися отрядами оккупантов — а это опять были французы — вели себя вежливо и беспрекословно подчинялись. Чтобы на острове не воцарилась анархия, генерал Чернов, который сразу же начал руководить всем и всеми, приказал инженерам немедленно возобновить работы по строительству цитадели.

— Господа, — обратился генерал к собравшимся французским инженерам, — работы возобновляются с завтрашнего утра. Считайте, что у вас новый заказчик. Все расчёты будут произведены в полном объёме.

Старший из инженеров, седовласый месье Дюбуа, почтительно поклонился:

— Будет исполнено, mon général. Большая часть цитадели уже построена, бомбардировка не нанесла ей существенного ущерба.

И генерал уже к вечеру объявил, что цитадель станет его резиденцией. Рядом с ней располагался один из портов Александрии — порт Эвност, небольшая, но хорошо защищённая гавань. В неё сразу перешёл русский почтовый пакетбот — быстроходное судно, оснащённое несколькими пушками.

На пакетботе и в цитадели разместился русский экспедиционный отряд. Мы с Василием и Дмитрием Васильевичем, вместе с нашими людьми, расположились на пакетботе. Тесно, но относительно безопасно — вокруг вода, а на палубе установлены орудия. Остальные разместились вместе с генералом Черновым в цитадели, где уже были готовы несколько просторных залов с каменными сводами.

К вечеру десанты союзников заняли весь остров Фарос. Французский отряд занял позицию у начала насыпной дамбы, выставив пикеты и полевые орудия. На развалинах почти полностью разрушенной непрерывной бомбардировкой древней крепости Кайтбей, некогда грозного бастиона мамлюков, высадились англичане, методично расставляя свои палатки правильными рядами и окапываясь по всем правилам военной науки.

Завтра с утра английские отряды высадятся и займут позиции восточнее Александрии, у исторических ворот Ипподрома, и западнее, у так называемых ворот Луны — древних городских ворот, сохранившихся ещё со времён Птолемеев.

Ночью мне было очень тревожно. Сон не шёл, мысли метались, словно птицы в клетке. В Египте творится множество ужасных вещей с точки зрения европейца, но как ни крути, то, что сейчас происходит, — это чистейшей воды вероломство и грязная игра. Мы пришли сюда с оружием, бомбардировали город, и теперь занимаем его, прикрываясь высокими идеями и благими намерениями.

И самое интересное — во всём этом активно участвуют французы. Они сейчас почти воины света, борются с ужасными варварами, которые продолжают жить в цивилизованном девятнадцатом веке работорговлей и рабством. Другие, не менее цивилизованные люди лишь недавно соизволили отменить в своих владениях рабство, причём рабовладельцам выплатили компенсацию за потерю «собственности». А мы, русские дворяне, в большинстве своём имеем крепостных. И это ненамного лучше рабства — те же цепи, только прикрытые законом и традицией.

Египтяне, к большому удивлению большинства наших офицеров, оказали достаточно упорное сопротивление при многодневной бомбардировке их цитадели. Наши генералы не стали скрывать потери, понесённые союзниками, и мы знали точные цифры: от ответного огня у нас погибло ровно тридцать человек — двадцать французов и десять англичан. Раненых было значительно больше, почти пятьдесят человек.

Капитан Овечкин, участник последней турецкой кампании, сказал мне вечером у борта:

— Не ожидал таких больших потерь с нашей стороны, поручик. Египтяне оказались крепким орешком. Артиллеристы у них хорошо обучены — бьют точно и быстро перезаряжаются.

Потери египтян были значительно больше — наверняка свыше тысячи убитых и раненых. Древняя цитадель Кайтбей, возведённая на фундаменте легендарного Фаросского маяка, в буквальном смысле была артиллерийским огнём союзников почти разобрана на кирпичи. Массивные стены, простоявшие века, рухнули под градом ядер. Как серьёзное оборонительное сооружение крепость перестала существовать — остались лишь груды обломков и покореженные пушки.

Уже затемно египетские военачальники запросили пардона. При свете факелов, разгонявших южную ночь, во французском передовом лагере начались переговоры. Языки пламени плясали на ветру, отбрасывая причудливые тени на лица участников. Французские офицеры в парадных мундирах принимали египетских эмиссаров с подчёркнутой вежливостью.

Но уже к утру стало ясно, что переговоры — это одно, а реальные бои сторон, развернувшиеся уже под покровом ночи, — совершенно другое.

У нас все офицеры и нижние чины — народ обстрелянный и опытный, привыкший доверять в боевой обстановке только себе и своим товарищам. Поэтому благодушным заверениям французских офицеров, привезших нам известия о начавшихся переговорах, никто не поверил. Генерал Чернов перед убытием на переговоры собрал старших офицеров:

— Господа, не расслабляться! Египтянин хитёр и коварен. Усилить бдительность. На пакетботе вахту нести тройками: офицер и двое нижних чинов. Порох держать сухим, оружие под рукой.

В четыре часа ночи на вахту заступил я, Ефим и Ефрем. Ночь стояла душная, южная, звёздная. Море тихо плескалось о борт пакетбота. На небе висела огромная луна, то скрываясь за облаками, то вновь выплывая и заливая всё вокруг мертвенным серебристым светом.

Минут через пятнадцать после начала вахты я вдруг почувствовал, что кто-то тихо и осторожно трогает меня за плечо. Прикосновение было настолько лёгким, что я сначала