Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 120
придется смириться.
Такой вывод укрепил меня, и на Сакс-Кобург-сквер через час вступил совершенно иной человек: собранный, зоркий и готовый к любым испытаниям. Было уже довольно поздно. На мое счастье, в августе даже в это время еще не слишком темно. Ловкими, как у кошки, движениями я пересек площадь, только раз споткнувшись и опрокинув невесть откуда подвернувшееся пустое ведро и еще раз запутавшись в натянутой между кустами веревке, на которой сушилось белье.
На звонок никто не откликнулся. Я отошел от двери, на которой всё так же висело объявление, и поглядел на окна кассы, затем вверх, где располагались жилые комнаты. Снова позвонил, громко постучал. Ответное молчание дома показалось каким-то настороженным, и я незаметно для себя воспоминаниями переместился в детство, когда такие вот неотзывающиеся дома казались затаившимися чудовищами, а окна – их глазами, глубокими и сумрачными. Спали эти глазища или наблюдали за мной?
Сакс-Кобург-сквер, сонная и в светлое время суток, теперь погрузилась в мертвую тишину. Как странно. Ведь Сити совсем рядом, рукой подать, однако этот уголок не только сам хранил молчание, но и отказывался впускать к себе звуки суетливого соседа, так что бойкая оживленность деловой части доносилась сюда едва слышимым неясным шумом. Так выжидает, затаив дыхание, западня. Мне стало не по себе, и я невольно начал нервно озираться. Затем случайно бросил взгляд на объявление. Что такое? Присмотревшись, я понял, что в нем появились изменения. Джабез Уилсон передумал и решил открыть кассу не восьмого, а теперь уже двенадцатого числа. Ну и дела! Означало ли это, что и в союзе он до этого срока не появится? Вовсе не обязательно, рассудил я, вспомнив, что делами кассы в отсутствие Уилсона заведовал его помощник. Возможно, Сполдинг предупредил своего хозяина о задержке. И всё же странно.
С забившимся от нехорошего предчувствия сердцем я задрал голову, и, как только мой взгляд перенесся на окна второго этажа, в одном из них дернулась занавеска. Я пригляделся. Теперь она, безупречно растянутая, полностью закрывала окно. Но я готов был поклясться, что за секунду до этого ее даже не одернули. Меня против воли пробрала легкая дрожь. Я понял: ее отпустили, шарахнувшись от моего движения головой вверх, и она заняла привычное положение. Отпустили, так как до этого, отодвинув, в щелочку исподтишка рассматривали меня через стекло. Я снова беспокойно огляделся. Вокруг по-прежнему не было ни души. Я отступил еще немного – так, на всякий случай. «Что за черт?! Возьми себя в руки!»
По счастью, неподалеку хлопнула какая-то дверь. Послышались шаги – такие приятные, родные, беспечные! Расслабленное шлепанье вразвалочку. Кто-то вовсе не крадучись и без угрозы прошел мимо и так же равнодушно потопал дальше. Мяуканье кошки подоспело вслед, и тут же на помощь моему немного заробевшему духу где-то, также поблизости, отворилось окно, и кошке в энергичных выражениях предложили убраться. Местечко неожиданно ожило. Чего я так разнервничался? Несомненно, это Уилсон. Он там один, больше некому. Удалив Сполдинга, он прилежно выполняет наши условия – создает видимость покинутого на время жилища. Как же еще должен выглядеть пустой дом? Именно так, немного таинственно и недружелюбно. Остальное дополнили моя фантазия и эта гнетущая тишина. А не открывает он, потому что, как и мы, опасается, что злоумышленники вздумают за ним следить. Сумерки уже довольно густые, и меня он попросту не узнал. Может, покричать? Я уже открыл было рот и сложил ладони рупором, как вдруг следующая мысль остановила меня. А вдруг за домом и правда следят? Я его выманю и тем самым выдам весь наш хитроумный план. «Брось», – тут же одернул я себя, Холмс установил, что в союзе собрались безобидные чудаки, и не более. Да и сам я убедился, что с мистером Россом вполне можно ладить. Скорее наоборот, это я доставляю ему затруднения.
Наконец я решился подать голос. Сначала совсем легонько. Не громче той кошки. Затем, приободренный, что бранчливое окно не отворилось, позвал громче. А после кричал во весь голос, стучал в окна первого этажа и дважды обошел дом. Мистер Уилсон так и не откликнулся.
Глава пятнадцатая. Примерный муж, идеальная жена
Из записей инспектора Лестрейда
10 августа 1891 г.
Я требую, чтобы меня оставили в покое!
– Прошу вас успокоиться, мистер Эллиот.
– Легко сказать! Будешь спокойным, когда выслеживают твою жену! Причем в твое отсутствие. А теперь еще и полиция. Замечательно! Поверите ли, меня прямо разрывает от хладнокровия.
Мы так и не перешли к цели визита, хотя разговор тянется уже минут десять. Впрочем, «тянется» – не очень подходящее слово. От него создается впечатление чего-то вялого и скучного. В нашем случае совсем наоборот. Продвижения нет, зато эмоций пруд пруди. Джорджа Эллиота постоянно приходится увещевать. Супруги сидят слишком близко друг к другу, словно держат оборону. Опять же по воле главы семейства, это он так расставил стулья. Самому ему усидеть на месте трудно. Раз за разом он вскакивает, делает взбалмошный круг по комнате и, подойдя к жене, наклоняется, чтобы взять за руку. Вивиан Эллиот – примерная жена. Она позволяет делать с ее рукой всё что заблагорассудится – подносить к губам, горячо трясти, – зная, что эти выражения поддержки нужны больше ему самому. Что бы он ни делал – гневно выговаривал нам или теребил ее пальцы, с тревогой заглядывая ей в глаза, – у всего этого одна цель: уберечь ее от переживаний. Пусть Вивиан не сомневается – он здесь, с нею рядом, значит, ничего страшного не случится. Он не позволит, хоть бы и Скотленд-Ярду. Одним словом, никому. Молчанием она как бы отвечает ему: ничего, дорогой, я и не беспокоюсь, разве только за тебя, ведь ты так нервничаешь. Ее не смущает и то, что его ободряющие жесты выглядят комично, особенно на фоне ее самообладания, – главное, он сам верит в то, что так пылко произносит. Согласие – не в нем ли секрет семейного счастья?
Вообще, на миссис Эллиот смотреть приятнее. Она держится спокойно, сидит прямо, хотя и ее лицо не назовешь невозмутимым. Нигде не любят полицию, тем более у нас в Англии, где такая обостренная неприязнь питается еще и глубинными страхами к малейшему посягательству на права личности. Особенно это заметно коллегам с континента, например из Сюртэ, чьи представители не так давно посетили набережную Виктории с очередной демонстрацией достоинств бертильонажа. Они пришли в ужас от наших условий, искренне недоумевая, как можно охранять закон, будучи связанным им же по рукам и ногам.
– Мистер Эллиот, мы уже
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 120
