Похоже державы наших людей будут освобождать попутно выполнению другой более глобальной задачи. И скорее всего это будет добивание Мухаммада Али и передел его владений. Интересно мы будем участниками этого или простыми статистами?

Подобные мысли возникли не только у меня. Один из русских офицеров с которым я познакомился только на пароходе, капитан Овечкин, стоя рядом со мной, внимательно разглядывал в свою подзорную трубу строй кораблей заходящих в бухту.

Закончив это занятие он любезно предложил Василию воспользоваться его прибором и обратился ко мне:

— Прошу заранее простить меня за возможно бестактный вопрос, но вы, поручик, знаете историю Наваринского сражения? — вежливость капитана была на мой взгляд чрезмерной. Я реально знал эту страницу историю на два балла с минусом.

— Извиняться вам, господин капитан, не за что. Я действительно практически не знаю историю этого славного сражения.

Капитан Овечкин оперся локтями на поручень и задумчиво посмотрел на входящие в бухту корабли. Было видно, что он подбирает слова, чтобы не показаться занудным педантом, но при этом донести важную информацию. Ветер трепал волосы, и в профиль он напоминал тех морских волков, что украшают страницы приключенческих романов.

— В нашем случае интересен только один факт. Мы видим восемь линейных кораблей заходящих в бухту: четыре английских и четыре французских. В том славном деле участвовало десять линейных кораблей, причем английских и французских если я не ошибаюсь было по три. Получается, что державы отрядили сюда примерно такой же по силе флот, как и в те времена. И что интересно у англичан тот же флагман: двухдечный линейный корабль 2-го ранга «Азия».

Я невольно перевел взгляд на указанный капитаном корабль. Даже не будучи знатоком морского дела, нельзя было не восхититься его величественным видом. Два ряда орудийных портов, высокие мачты, на которых развевались многочисленные флаги, безукоризненно выкрашенные борта — всё говорило о мощи Британской империи. Этот корабль был не просто военным судном, это был символ, плавучее напоминание о том, что Британия правит морями.

— И что вы, капитан поэтому поводу думаете? — спросил Василий опуская подзорную трубу.

— Думаю, что задачи этой эскадры немного шире, чем просто освобождение наших офицеров. И мы тут будем не простыми статистами, а активными участниками.

Капитан показал нам на шлюпку, которую команда парохода уже спустила на воду и на наших генералов, которые явно готовились к небольшому путешествию на ней. Генерал Куприн поправлял свой мундир, проверял все награды, словно готовился не к деловой встрече, а к параду перед самим Государем. Генерал Чернов стоял рядом, держа в руках кожаный портфель с документами, и его лицо выражало напряженную сосредоточенность человека, которому предстоит решить вопрос первостепенной важности.

Капитан поднял к глазам подзорную трубу и через несколько минут с усмешкой протянул её мне.

— Взгляните, на английском флагмане выстраивается почетный караул. И думается мне, встречать они готовятся наших генералов.

Я взял протянутую мне подзорную трубу и навел её на верхнюю палубу английского флагмана.

Интересная картинка открылась моему взору. Для встречи наших генералов англичане действительно выстроили почетный караул, но моё внимание привлек единственный гражданский среди английских офицеров. Высокий, в темном костюме отличного покроя, он выглядел несколько неуместно среди морских мундиров, но держался с таким достоинством и уверенностью, что сразу становилось понятно — это человек большой власти и влияния.

— Интересно кто это? — вопрос я задал в пространство совершенно не рассчитывая получить на него ответ. Но капитан криво ухмыльнулся и просветил меня:

— Это Джордж Гамильтон-Гордон, 4-й граф Абердинский, нынешний министр иностранных дел её королевского величества королевы Виктории. Министром он стал этой осенью и это наверное его первое такое серьезное поручение королевы. Не позавидуешь, ему такое… — капитан хотел откровенно высказать своё мнение о поручении королевы, но почему-то передумал, — деликатное дело улаживать.

— Ты, Евгений Дмитриевич, наверное в ведомство господина Нессельроде собрался переходить. Учишься политесы соблюдать, — иронично спросил подошедший преображенец Светлов. Он вероятно где-то сумел проявить себя, потому что был с эполетами штабс-капитана. — По мне так надо называть вещи своими именами, четвертому графу поручено разгребать королевское дерьмо.

— Вы, штабс-капитан, со словами то поосторожнее. Это знаете ли почти государственная тайна.

Светлов рассмеялся и показал на английских матросов копающихся с чем-то на палубе.

— Это вон для них тайна. А для нас всего лишь показатель воспитанности, а точнее брезгливости. Вся Европа знает почему мы здесь. А вот подробности этой истории, другое дело. Тем более что никто не требовал с меня дать слово дворянина и офицера молчать обо всем этом.

— Ну вам виднее, — примирительно сказал капитан. — Вы собственно правы. Все присутствующие великолепно знают и понимают о чем идет речь.

Я протянул капитану его подзорную трубу и буркнул себе под нос «Да», соглашаясь с ним. Мы еще некоторое время наблюдали за приготовлениями англичан. Матросы на шлюпке проверяли весла, боцман что-то выкрикивал, суетясь вокруг снаряжения.

Над бухтой стояла та особенная тишина, которая бывает перед важными событиями, когда даже море словно затихает в ожидании. Солнце клонилось к закату, окрашивая воды в золотисто-розовые тона, и военные корабли на этом фоне выглядели почти нереально, как декорации к какой-то грандиозной постановке.

Генералы вернулись с английского флагмана сияющими как начищенный медный чайник. Они сразу же собрали офицеров и генерал Куприн рассказал о визите на английский флагман.

— Господа офицеры! Мы только что вернулись после переговоров с министром иностранных дел Великобритании. И считаем своим долгом поставить вас в известность о достигнутых договоренностях, тем более что они касаются каждого из нас.

Генерал окинул взглядом собравшихся, и я заметил, как его глаза остановились на каждом из нас, словно он оценивал, достаточно ли у нас мужества и решимости для того, что нам предстоит услышать.

— Государем Императором Николаем Павловичем перед нами поставлена задача возвращения всех православных оказавшихся в неволе у басурман. Думаю вы все понимаете насколько сия задача трудно выполнима. Но Государем её безусловное выполнение выдвинуто в качестве первого условия урегулирования кризиса в отношениях России и Великобритании. Генерал Чернов это требование Государя услышал из его уст перед самым отъездом из Петербурга, а правительство Великобритании получило соответствующую ноту. Господин министр предложил решить этот вопрос следующим образом. Город Александрия будет объявлен свободным городом с экстерриториальным статусом, для того чтобы со временем все христианские, — генерал голосом подчеркнул слово христианские, — пленные и лица обращенные в рабство из Египта