— Скажи, Владимир Александрович, — произнес Цвигун, уходя от конкретных ответов, — а все ли в руководстве ПНР одобряют подобные эксперименты? Ты вот сам сказал, что они могут даже лежать в основе нынешнего кризиса их экономики…

— Очень хороший вопрос, Семен Кузьмич! — похвалил председателя Крючков. — Вы попали прямо в точку, среди высших чиновников и военных имеются и такие, кто считает стремления Калиского и Герека мягко говоря нерациональными. В первую очередь, это министр обороны Войцех Ярузельский. Его мнение разделяет и министр внутренних дел Францишек Шляхциц. Но Калиский, похоже, заручившись поддержкой Герека, никого не боится.

Цвигун покивал немного, переваривая информацию. Потом снова налил воды и отхлебнул немного. в конце концов, в голове его зародилась свежая идея:

— Поступим так, товарищи. В ближайшее время в ПНР в качестве чрезвычайного и полномочного посла СССР отправится первый секретарь Ленинградского горкома Борис Иванович Аристов…

Я помнил Аристова по недавней поездке в Ленинград — он тогда вместе с Зайковым встречал Леонида Ильича. У меня как-то даже вылетело из головы, что в прошлой реальности он действительно был советским послом в ПНР. Правда, принял пост чуть позже, летом, а сейчас события ускорились и Аристова назначили уже в начале года.

— Так вот, раз полковник Медведев интересуется ситуацией, — продолжал Цвигун, — то пусть он лично съездит в командировочку в составе советской делегации. Посмотрит заодно, как там Аристова примут… И оценит все на месте собственными глазами, так сказать. А по итогам доклада Медведева я приму решение, что нам дальше делать с этим «польским проектом»…

Глава 15

До командировки в моем распоряжении оставалась еще целая неделя. За это время мне удалось решить с ребятами много мелких задач и раздать указания на время моего отсутствия в Москве.

Карпову отдал на разбор «экономику» — по некоторым людям имелся ряд вопросов насчет злоупотребления служебным положением и подозрения на коррупцию. Дане предстояло заняться техническими вопросами, в которых он и был специалистом — протоколировал прослушку в двух точках, где уже имелось установленное оборудование. Газиз проводил дополнительную экспертизу оружия и вещдоков по странному делу о самоубийстве сотрудника в одном из отделов. А Соколов в последнее время начинал хандрить, потому я ему разрешил после моего отъезда взять отпуск и смотаться в Ростов, отдохнуть недельку.

Главным событием недели было то, что врачи наконец-то перевели Марса из реанимации в обычную палату. До этого мы держали связь через дежурного врача, а теперь уже можно было отведать пациента самим.

Ради такого дела собрались в полном составе. Только Даня опоздал и догнал нас уже на крыльце больницы, взлохмаченный и заспанный. Глянув на его помятый вид «безумного гения», я лишь покачал головой, но ничего не сказал — радует бы то, что он в принципе успел нас догнать.

В больнице стоял привычный запах хлорки и варёных половых тряпок. На посту восседала важная медсестра с толстой тетрадью. Мы отметились в ее тетради, надели выданные каждому белые халаты. Я рефлекторно огляделся в поисках бахилов, но вовремя вспомнил, что пока что такого правила не существует. Потому каждый по очереди просто вытер подошвы о разложенную перед дверью половую тряпку.

Палата оказалась небольшой — всего на четыре койки, причем две из них пустовали. Марс лежал справа у окна. Бледный, но уже с улыбкой на губах, которая при нашем появлении растянулась до самых ушей. На тумбочке рядом с его кроватью лежала стопка газет, кроссворды и пара заточенных карандашей.

— Прости, Марс, доктора запретили любые угощения, — развел я руками, — так что ни апельсинов, ни шоколада мы тебе не принесли.

— Ладно апельсины, а пару бокалов пива не захватили, случаем? — пошутил Марс, но при этом приподнял краешек одеяла и показал огромную белую повязку на своем животе. — Только вчера вот трубочку достали. Так что можете поздравить, я уже снова самостоятельный парень в вопросах справления естественных надобностей.

— Главное, что парень неунывающий и полный оптимизма! — поддержал я.

— Товарищ майор, разрешите вломиться? — забегавший по пути в туалет Соколов постучал костяшкой пальца по дверному косяку и, не дожидаясь разрешения, вошел. — Как тут наш татарин? Пули уже все из живота выковырял?

— Капитан, Соколов, вы опоздали на две минуты! — парировал Марс. — Жду-жду, а нет никого. Уже думал, что вы меня на другую смену перевели.

Так как стул в палате был только один, мы расселись на свободных койках.

— Чебуреков не взяли, не обижайся, — сообщил Марсу Соколов, не слышавший моего аналогичного оправдания. — Доктор сказал, что в последнее время туда такой фарш кладут, что твоя утка не выдержит последствий, треснет.

— Капитан Соколов, отставить туалетный юмор! — пожурил я чрезмерно развеселившегося остряка. Хотя при этом и сам улыбался, и остальные смеялись.

— А если серьезно, как себя чувствуешь? — спросил я Марса.

— Относительно не плохо. Ранение не самое приятное, но это пока временные трудности. Главное, что со временем все нормализуется и на качестве жизни не скажется. Скоро уже и не вспомню.

Тему того, как мы с ним оплошали при задержании Краскова, поднимать не хотелось ни мне, ни Марсу. Потому разговаривали в основном о пустяках. Он пытался, конечно, выспрашивать рабочие новости, но мы уклонялись от ответов. Кроме того, на одной из коек лежал с газетой в руках какой-то дед. Хоть это и был обычный больной пенсионер, а Марс даже прошептал, что его сосед почти полностью глухой, но лишняя бдительность даже здесь не помешает.

Однако оставалась одна тема, с которой было трудно вот так вот просто «соскочить» — Красков. Марс держался, как мог, но все-таки не выдержал и первым спросил:

— То, что в итоге вы задержали нашего «товарища» успешно — это я уже в курсе. И даже знаю, что он некоторое время был моим соседом пусть не по палате, но по отделению. А сейчас-то с ним что? А то ведь я скоро встану на ноги и если встречу его в коридоре, то, боюсь, трубкой от капельницы придушу. Надо бы как-то защитить этого несчастного