— Я отвечу, если позволите… — вскинулся Крючков.

— Давай, Владимир Александрович, — махнул рукой Цвигун, налил себе еще воды и расстегнул ворот рубашки. Лучше бы открыл окно и впустил немного свежего морозного воздуха, подумал я. В зале действительно становилось все более душно. Маркелов достал из кармана мятый платок и промокнул выступившую на лбу испарину.

Крючков не пытался встать, как я, а говорил с места:

— Во-первых, прошу коллег не забывать, что Польская Народная Республика и без того косвенно обладает ядерным арсеналом. Три хранилища: Темплево под Тшемешно-Любельским, Бжезница возле Ястровя и Подборск недалеко от Белогарда. Но да, все они находятся под контролем СССР, и доступ к ним имеют только советские военные.

— Да-да, мы знаем, не о том речь… — нетерпеливо поторопил его Цвигун.

— Теперь во-вторых, по поводу подозрений полковника Медведева. Они действительно не беспочвенны, так как у нас имеются данные, что Первый секретарь Герек наивно спрашивал экспертов, можно ли в случае проведения пробного термоядерного взрыва скрыть этот факт от советских товарищей. С тех пор, как в кабинет Герека с проектом создания бомбы пришёл комендант Военной технической академии генерал Сильвестр Калиский, лидер ПНР уже действительно стал одержим этой идеей. Однако, смею напомнить, что все это случилось еще в далеком 1972 году…

— Настолько давно? — удивился Удилов, который никогда не занимался этим направлением.

— На уровне Первого секретаря, да. Если же говорить про теоретические научные разработки, то даже раньше. Началом этих работ можно считать еще 1968-й, когда доктор Збигнев Пузевич предположил возможность провести термоядерный синтез с использованием лазеров большой мощности. Калиский загорелся этой идеей и вместе с Пузевичем приступил к исследованиям. В 1970-м оба учёных поехали на симпозиум в Монреаль, где слушали лекцию Эдварда Теллера, считающегося «отцом» американской водородной бомбы. После той поездки поляки начали подготовку к созданию собственной бомбы.

Крючков сделал короткую паузу, протер стекла очков, хотел водрузить их на переносицу, но снова передумал.

— Поначалу работы велись в специально построенном для этого зале Варшавской технической академии в районе Воля, а с недавних пор, с 1976-го, продолжились в Институте плазмы и лазерного микросинтеза, основанного самим Калиским. Польская ядерная программа включала планы как создания собственной атомной энергетики, так и водородной бомбы. В теории всё выглядело несложно — нужны были инжекторы, дейтерий с тритием, кумулятивные взрывные заряды и лазер. Но на практике им не хватало оборудования достаточной мощности. Потому эксперименты так и оставались просто экспериментами…

При этих словах Крючкова, Маркелов кашлянул, искоса глянув на говорившего. Тогда я незамедлительно проник в мысли и.о. начальника Пятерки и услышал следующее:

«Нихрена себе „просто эксперименты“, если в Бещадах оцепливали целые районы, завозили в шахты свинцовые контейнеры, а у населения собирали подписки о неразглашении!»

— Владимир Александрович! — воспользовавшись чужой мыслью, дерзнул я перебить Крючкова. — А по поводу Бещад можете рассказать подробнее? Что там за испытания проводились?

Крючков крякнул, словно споткнувшись. Удивился моей осведомленности, но, безразлично пожав плечами, прояснил ситуацию:

— Когда в 1975 году генерал Калиский стал министром науки, высшего образования и техники, он убедил Герека выбрать место для испытательного полигона. Выбор пал на Бещады — горный район, малонаселенный, всё ещё диковатый, с труднодоступными местами. Кроме того, были запущены слухи, что в Бещадах планируются важные геологические исследования. А там ведь нефтяные промыслы, буровые, техника — всем этим можно было неплохо прикрываться, маскируя реальные задачи эксперимента.

Ничего более откровенного на сей счет Крючков не сообщил, но я и не настаивал. Вместо этого спросил о другом:

— Владимир Александрович, а имеется ли какая-либо информация о связях поляков с заграничными коллегами, касательно данного вопроса?

— Если речь о вражеских спецслужбах или военных ведомствах, то подобных данных у нас не имеется. Власти ПНР хотели скрыть всё это и от СССР, и от НАТО. Однако если говорить о промышленном сотрудничестве… Именно через польские спецслужбы закупались за границей и доставлялись в обход эмбарго новейшие исследовательские приборы, материалы и механизмы.

— Даже у наших потенциальных противников? Есть конкретные примеры?

— Да, конечно. Например, сверхчувствительные электронные переключатели, управляющие подрывом зарядов с точностью до невообразимо малых долей секунды, были привезены из США. Эти устройства необходимы для конструкции детонатора атомной бомбы. Надо заметить, что закупки осуществлялись на баснословные суммы…

— Баснословные? — хмыкнул я, с иронией относясь к подобным эпитетам в нашей работе.

Крючков заметил мою усмешку и она ему явно не понравилась. Тем не менее, внешне он сохранил спокойствие:

— Именно так, полковник. Эти закупки обходятся Польше в миллионы и миллионы долларов. Не исключено, что эти колоссальные расходы как раз и способствовали экономическому кризису, в последние годы охватившему республику…

В конце концов, Цвигуну наскучило слушать и он бесцеремонно перебил Крючкова:

— Спасибо за экскурс в историю, Владимир Александрович. Но мы здесь собрались не для того, чтобы слушать лекции по физике ядерных процессов. Ты нам по существу вопроса скажи: каким боком наши люди замешаны во всём этом?

Я заметил, как Маркелов и Крючков быстро переглянулись. Показалось, словно Маркелов сомневается, стоит ли выкладывать больше сказанного, но Крючков все-таки сказал:

— Я это как раз и объясняю, Семён Кузьмич. Мы уже давным-давно всё знаем и скрытно наблюдаем за этими экспериментами. Да, поляки до сих пор работают над водородной бомбой. Но без мощного лазера, способного вызвать термоядерную реакцию по их методу, они далеко не уйдут. Поэтому Юрием Владимировичем Андроповым ещё тогда было принято решение: наблюдать, фиксировать, внедрить агентуру, но не мешать их экспериментам. Ведь, как бы там ни было, они действительно уникальны с научной точки зрения.

Он положил очки, которые держал в руках, на стол и добавил с легким нажимом:

— Метод Калиского в самом деле новаторский. Успех поляков, если бы им удалось выполнить задуманное, можно использовать в интересах Советского Союза. Наше руководство посчитало, что игра стоит возможных рисков.

— Вы Юрия Владимировича Андропова имеете в виду, я правильно понял? — уточнил я.

— На тот момент он был председателем КГБ, — кивнул Крючков. — А сейчас мы готовы услышать мнение Семена Кузьмича по этому поводу.

Цвигун задумчиво пожевал губы, не спеша с ответом.

«Я занимаю свой нынешний пост благодаря Брежневу, а не Андропову, — думал Цвигун. — Кроме того, некоторые раскрывшиеся после смерти