Не верит? Вот здесь я сильно сомневался, потому что кое-что знал. Шуйский ждал татар, а они куда-то исчезли. Кто к этому причастен? Я. Какие сведения получала Москва, пока не известно, но я старался как мог своими действиями и гонцами вселить в душу правящих там и сидящих подле трона людей, страх.

Скорее всего, они все не очень понимают, что происходит. Но, у вестового уточнить надо. Разузнать, а что в столице-то? О чем люд говорит?

Ну а пока здесь пойму настроения.

— Кто что еще сказать желает, сотоварищи?

Кашлянул Тренко, поднялся.

— Господарь. Как Шуйский себя поведет и как войско пойдет, то мне неведомо. Я с боярами и князьями… — Он посмотрел пристально на Ляпунова и Трубецкого. — Не знаком я с ними и за столом, считай, первый раз сижу. Но. Мыслю я, государь, надо нам Тулу к обороне готовить. Город крепкий, стены славные. Выстоим. Измотаем. А там глядишь…

— Глядишь? — Я пристально на него посмотрел.

Интересно, что было на уме у этого человека. Из всех собравшихся не простых сотников его я считал наиболее отважным и лихим.

— Нижегородцы прийти обещали же. — Произнес он. — Да и силу измотаем, а потом уже легче будет. Река-то, Упа здесь, на нашей стороне. Она город от Москвы отрезает, а не наоборот, как выше с Окой и Серпуховым.

Я поднял руку, кивнул, дал понять, что услышал его.

Храбрый, отважный, Тренко обороняться предлагал. Интересно. Вряд ли струсил он. Скорее понимал, что соотношение сторон не в нашу пользу. Наслышан был о наемниках, что при царе московском целым отдельным войском. Думает, чтобы противника этого как-то испытать, проверить — лучшая тактика, это оборона.

— Князь! — Уставился я на Трубецкого. — Ты что скажешь?

Тот насупился, вздохнул, налево, направо посмотрел, на людей, что при нем были ближних и верных. Поднялся, плечи расправил.

— Скажу, господарь, что одно имя Делагарди в головы многих сотников, бояр и прочих людей при… — Он смешался, но быстро поправился и произнес иначе. — Многих влиятельных людей в Клушине одно имя Делагарди вызывало оторопь. Люди с ним опасные, опытные люди. Немцы, черт бы их побрал, воюют люто, умело. С нашими то мы как-то уж совладали бы, а эти… Наука воинская иная у них. Снаряжены отлично. — Набрал воздуха побольше в грудь, добавил с напором. — Да, черт их подери, даже шляхетская конница с ними не всегда может совладать.

— И что предлагаешь?

— Верное решение в Туле сесть. Может не так хороши эти наемники, как слава о них. Может от Жигмонта силы подойдут, вы… — Он вновь смешался, потому что я зыркнул на него зло, негодующе так посмотрел. — Господарь, вы же с Мариной говорили. Гонцов слали к Смоленску. Может оттуда подмога какая придет. И вместе тогда уже.

М-да, на врагов Родины в помощи надеяться, идея такая себе.

Письма для иных целей писаны. Их задача в том, чтобы ослабить короля ляшского, силы его оттянуть и порознь бить. На подходе. Говорить, ультиматум ставить. Принуждать.

— Значит, все думаете, что в Туле стоять надо? Так?

Вначале полутысяцкие мои, воеводы вновь обретенных сил, а затем и сотники закивали. Согласие было единое. Никто против такой идеи не высказался.

— Ясно. Перерыв тогда. Тренко, Ляпунов, Трубецкой, тут недалеко побудьте. В баньку сходите освежится. Еще поговорим перед закатом. — Улыбнулся им, показывая, что полностью контролирую ситуацию. — Как раз гонец то в себя придет, подробнее его и расспросим. И француза с голландцем позовите чуть позднее.

Их на военном совете не было, отдыхали после дневных тренировок и муштры. Но мнение их нужно и важно.

Офицерский корпус поднимался, кланялся, расходились все по своим делам.

— Некрас Булгаков, останься. — Молодой рязанец дернулся, замер.

Ляпунов уставился на меня пристально. Не понимал, к чему дело идет. Удивлен был. Мы обменялись взглядами, и старик хмыкнул, поклонился, повернулся.

Парня мне было искренне жаль, но другому доверить важное дело не получится.

План строился в голове, но риска в нем было очень и очень много. Сидеть в Туле — план хороший, в целом. Все за него. Враг также думать будет. Шуйскому надо меня разбить. Это я угроза его власти, а не он для моей. Чем дольше я здесь стою и силы собираю, тем менее надежен трон под Василием.

Недовольство растет. Но!

Есть одно большое, очень большое НО! Хорошо, что сидящие в Москве не знают про него.

Дело в том, что не мог я здесь сидеть. Не имел такого права. Замру на миг, остановлюсь, таким же Лжедмитрием стану. Уподоблюсь человеку, которого сам же схватил и за собой теперь вожу. Нельзя позволять перехватить инициативу. Нельзя лишних дней давать Шуйскому. Да, зреет против него заговор в Москве и случись Клушино — будет он с трона снят и пострижен в монахи.

Но история повернулась иначе.

Я ее в бараний рог крутить начал. А она, эдакая, отбиваться решила.

Уверен, в ближайшие дни ко мне гости от бояр приедут. От разных семей, родов, сил и фракций. Они не так скоры, как этот человечек, несшийся верхом где-то сорок часов без отдыха. Но, уж точно быстрее воинства.

Гости — убийцы. Гости — переговорщики. Гости — жалобщики.

Все будут предлагать, советовать, давить и пытаться на свою сторону перетащить. И это плюс, если сыграть верно — то может выйти что-то стоящее. В политических интригах. Стравить всех со всеми и выйти победителем.

А минус в том, что риск огромный.

Ставка колоссальная.

Если я здесь в Туле засяду — ничем ни от Болотникова, ни от прочих авантюристов отличаться не буду. Все войско верит, что я Царь, что бог со мной и сила великая за спиной моей.

Пота только так.

Встанет затяжная осада, долгий бой, изматывающий голод и постоянное чувство опасности, что тогда? Сделает все это из моего воинства одухотворенных и готовых рвать врага бойцов людей обычных, утомленных и постепенно разочаровывающихся. А там — все они, в массе