государевы бояре, как их порой в книжках описывают, просто привыкли они видеть всё под иным углом. Но ведь и нового отнюдь не чурались и словно черти от ладана от него не шарахались. Да и смешно такое думать о тех, на чьих глазах в иной реальности за каких-то полвека Русь кардинально поменялась от захудалого феодального княжества Ивана III Васильевича до могучего царства Ивана IV Васильевича, с его стрелецкими полками, Земскими соборами и местным самоуправлением.
Так что первый рынок сбыта — армия и флот, для суконных мануфактур открылся довольно быстро. Правда, был он тоже пока ограниченным, ведь стрелецких полков на Руси было тоже немного. Но главное — он появился!
Вторым условием выхода из наметившегося кризиса стало освоение в производстве тонких тканей. Путь этот был долгий, ведь даже в его прошлом-будущем приехавшим из Голландии купцам не удалось сразу ворваться на эту часть рынка. Не хватило мастерства. Но если ничего не делать, то ничего и не свершится. Так что тут пошли по уже пройденному один раз пути: завезли на Русь мастеров из Европы. Причём не только за плату, но и просто прихолопив некоторых, благо войн вокруг хватало (одно вторжение герцога Гельдерского в Утрехт и Оверэйссел в 1527 году или разграбление Рима в тот же год чего стоило).
Третьим пунктом стал старый добрый меркантилизм. Всё же большинство людей при наличии на рынке достойного аналога, да ещё и дешевле оригинала, предпочтёт купить его, ну а любители бить понты пусть просто пополнят за свой счёт государеву скарбницу. На это уж точно никто не обидится.
Четвёртый пункт шёл в русле андреевых стремлений — колонизация. Чем многолюднее будут колонии, тем больше товаров они станут потреблять, обеспечивая промышленность метрополии постоянными заказами.
Ну а пятый пункт его плана подсказал, как ни странно, Ленин, на чьи труды много ссылались в советских работах. Вот однажды вождь мирового пролетариата и написал, что "при ручном производстве крупные заведения не имеют решительного преимущества перед мелкими". Мысль не бог весть какая оригинальная, но давала обильную пищу для ума. Ручного труда в сукновальной продукции ведь и вправду хватало. И не спишешь это всё лишь на русскую отсталость. Подобное и в Европе было. К примеру, машины для ворсования придумывал ещё да Винчи, и в Падуе их уже к концу 16 века вовсю использовали. А вот в Англию в обязательном порядке они пришли только к веку восемнадцатому, при этом во Франции вплоть до революции так и использовали ручной труд ворсовальщиков. Видать французам, как и на Руси, дешёвый крепостной труд механизации мешал.
Но сейчас-то на Руси большого числа рабских рук не наблюдалось, так что пришлось князю загружать своих княжгородских умников работой. Не с нуля конечно, всё же кое-что он о нужных механизмах знал. Бывал в музеях и просто интересовался. Ну и в Европах его люди разные хитрые изобретения изыскивали, благо большой нужды в секретности на разработки там пока ещё не ведали и хранением секретов по большей части занимались сами мастера. Но это вам не венецианский Арсенал или Мурано. А потому много чего интересного привозилось из-за рубежа. Вот только получить описание или чертежи мало — изображенные на них устройства нужно было ещё построить и разобраться, будут ли они работать.
Однако головастики не подвели.
Самым простым для них стали водяные мельницы, внутри которых на горизонтальном валу были размещены шесть кольев с укрепленными на них массивными деревянными колодами. При оборотах вала они, из-за того, что располагались по спирали, поочередно приподнимаясь вверх и, падая вниз, сбивали шерсть в специализированной протяженной ступе. Следствием работы такого вот гидравлического агрегата являлось окончательное очищение сукна от замасливающих веществ и его полное свойлачивание. Подобные мельницы в Европе были известны ещё с 13-го века, но имели очень несовершенную конструкцию и потому постоянно дорабатывались. То, что "изобрели" княжгородские умельцы больше напоминало изделие века так 18-го, когда подобные мельницы стали обязательным атрибутом сукновальных мануфактур. Но главное — они работали!
А вот с той же ворсовальной машиной пришлось повозиться. Окончательно её довели до ума уже к середине тридцатых годов, но и первые варианты не пропали даром. Всё же одна такая машина заменяла работу двух человек, что позволяло сократить штат работников ровно вполовину. В общем, уезжая в посольство, Андрей был более-менее спокоен. Кризис, конечно, всё же разразился, и кое-кто из дельцов вынужден был закрыть свои производства, так же, как Торнтон или Ван-Сведен в его реальности, но сукновальные мануфактуры при этом не канули в Лету, и часть из них продолжила свою работу. Впрочем, вопросов этот мини кризис после себя оставил немало. Но всё же Русь провожала 1528 год куда более уверенно, чем большая часть Европы. И потому Андрей, стоя на корме своего флагманского корабля, с оптимизмом смотрел в будущее…
