Голос Грачёва, когда он заговорил снова, претерпел разительную перемену. Из него исчезла ярость, испарилось пренебрежение. Теперь в нём слышалась вымученная сердечность. Он явно пытался вернуть разговор в русло «своих» отношений:

— Зачем так спешить? — Заискивающе проговорил Грачёв. — Не чужие же друг другу люди. Алло? Петя? Ты слышишь?

— Я вас слушаю, Михаил Валерьянович, — сухо ответил Орлов.

— Ну вот… — Грачёв снова затянул паузу, видимо, собираясь с мыслями и подбирая слова. — Объясни толком. Что за записи? О чём речь? И с чего это ты вдруг решил их… Громову отдать? — Он произнёс мою фамилию с заметным отвращением.

Вопросы сыпались на Орлова как из рога изобилия. Грачёв усиленно пытался понять мотивы лейтенанта. А ещё он хотел выведать, что было известно Орлову. И, конечно же, он не упустил шанс напомнить, что это именно он некогда оказал семейству Орловых услугу. Но этим он сделал только хуже.

Пётр Игоревич вздохнул так, чтобы этот вздох хорошо был слышен в трубку.

— Выбора у меня не было, Михаил Валерьянович, — с показной обречённостью в голосе проговорил Орлов. — Ситуация вынудила. Вы меня в эту кашу втянули, а потом бросили, как отработанный материал. Когда грянет гром, я окажусь крайним. А Громов… он человек с принципами. И связями. Он знает, куда с этим идти.

Орлов говорил уверенно, искусно смешивая ложь и истину.

— Я предпочёл подстраховаться. Отдам и… исчезну с глаз долой.

— Подстраховаться… — Грачёв протянул это слово с непонятной интонацией. В его голосе зазвучала язвительная усмешка. — То есть решил сдать меня, Петя?

Дождавшись, когда собеседник умолкнет, Орлов нехотя проговорил, словно колеблясь:

— Но… я могу рассказать вам, когда и где будет проходить эта передача. Точные время, место и дату. За вознаграждение.

Грачёв молчал. Потом послышался короткий, похожий на смешок, звук.

— Не ожидал я такого от тебя, лейтенант, — прозвучало из трубки. Голос Грачёва снова изменился, в нём появились нотки циничного восхищения и… облегчения. — Всё-таки образумился и решил продать пацана? Интересный поворот.

Орлов поджал губы. Между его бровей пролегла хмурая складка, но голос его остался таким же ровным, без тени оправдания или стыда:

— Времена нынче такие, Михаил Валерьянович. Жене нужны наряды, а дочке… — он помолчал и посмотрел на меня, — … а дочке лечение. Дорогое лечение. На одну лейтенантскую зарплату не вытянешь. Приходится искать варианты.

Из трубки донеслось негромкое, понимающее хмыканье.

— Да… Лечение… Семья… — пробурчал Грачёв. В его голосе внезапно появилась капля снисходительности, почти сочувствия. Циничного, но всё же. — Это весомый аргумент, Петя. Семья — это святое. Ладно. Согласен на твои условия.

Грачёв снова замолчал. В трубке что-то зашуршало. Когда он заговорил, тон его в очередной раз претерпел изменения. Теперь он звучал деловито и расчётливо.

— И сколько же ты хочешь за… информацию? Сколько тебе нужно, чтобы покрыть твои… нужды?

Я довольно улыбнулся и слегка хлопнул Петра Игоревича по плечу. Торг начался. Как мы и договаривались, Орлов назвал сначала заоблачную сумму. Грачёв в ответ фыркнул и ожидаемо назвал смехотворно низкую.

Я наблюдал, как в процессе торга менялось лицо Орлова. На нём появилось брезгливое выражение. Видно было, что ему противен и Грачёв, и этот торг. Но при этом голос его приобрёл стальные нотки, и он ничем не выдал себя.

Он уверенно парировал доводы Грачёва, ссылаясь на уникальность информации и степень риска. Грачёв же ворчал о наглости юнцов, но ставку всё же поднимал.

— … это уже грабёж средь бела дня, Орлов! — доносился из трубки раздражённый голос Грачёва с примесью досады. Ему отчаянно не хотелось платить, а надо было.

— Риск, Михаил Валерьянович, — отвечал Орлов. — Риск огромный. Я подставляюсь первым. А информация… она стоит того. Гарантия вашей свободы. Или длительного отпуска за государственный счёт. Выбирайте.

Грачёв пытался давить, напоминая о «старой дружбе», говорил о том, что «мы же свои люди», но Орлов был непреклонен. Он не просил, а требовал плату за услугу.

В какой-то момент я заметил на углу незнакомца. Человек стоял в отдалении и пристально наблюдал за нами. Из-за расстояния и надвинутой на лицо кепки, я не мог рассмотреть лица.

Поэтому, дав знак Орлову, что скоро вернусь, я вышел из телефонной будки. Но стоило мне сделать несколько шагов, как незнакомец шустро юркнул за угол дома. Я перешёл на бег. Но, когда я добежал до угла, там уже никого не было. Наблюдатель словно в воздухе испарился.

Вернувшись к Орлову, я махнул ему рукой, обозначая своё присутствие, но внутрь заходить не стал. Мне хотелось побыть на свежем воздухе и прикинуть, кем мог быть этот человек и зачем он следил за нами. Встав в шаге от будки, я прислонился к тёплой от солнца кирпичной стене соседнего дома и уставился на дорогу.

Шум редких проезжающих машин отвлекал меня от мыслей о неизвестном наблюдателе. Если это был тот, о ком я думаю, тогда он опоздал и его слежка лишена смысла. А если нет, тогда кто? Один он или у него есть напарники?

Я внимательно вглядывался в лица прохожих. Но ничего необычного не замечал. Все они были погружены в свои заботы и мысли. Никто из них не обращал на нас внимания.

Наконец, Орлов махнул мне рукой, и я, оттолкнувшись от стены, вернулся в телефонную будку. По всей видимости, цифры у них сошлись и они о чём-то договорились.

Сумма оказалась значительной, насколько я понял из дальнейшего разговора. У меня сложилось впечатление, что Грачёв боялся того, что Орлов мог просто положит трубку, и поэтому не стал артачиться.

— Ладно, — сдавленно проговорил Грачёв. И хоть в его голосе и слышалось недовольство, но было в нём и удовлетворение от достигнутой договорённости. — Договорились. Только смотри, Орлов, если это мура… Ты меня знаешь.

— Знаю, Михаил Валерьянович, — сухо ответил Орлов. — Прекрасно знаю. — Он выдержал драматическую паузу, не в силах удержаться от того, чтобы в очередной раз не потрепать нервы собеседника. — Ладно, записывайте адрес и место встречи…

Орлов начал диктовать.

— До связи, Михаил Валерьянович, — попрощался в конце Орлов и положил трубку.

Несколько секунд он неподвижно стоял, глядя на телефонный аппарат, потом медленно повернулся ко мне и устало провёл ладонью по лицу. Разговор дался ему нелегко.

— Ну что, Сергей? — спросил он тихо, выходя из