Угроза подействовала мгновенно. Голос Гриши потерял последние нотки сомнения, стал ровным и деловым.

— Всё ясно, Михаил Валерьянович. Не нужно искать другого. Во сколько ехать? И что делать надо?

— Вечером. Точное время скажу завтра, вместе с адресом. Там увидишь двух пацанов. Один — тот самый лейтенант, которого ты вёз в Волгоград. Помнишь?

Трубка согласно промычала.

— Другой — курсант, Громов, — продолжил Михаил Валерьянович. — Ты его тоже должен помнить.

Согласное мычание повторилось.

— Так вот, нужно будет забрать у них кое-что. Записную книжку или бумаги какие-то… Короче, всё, что у них будет с собой. А их самих… — Михаил Валерьянович сделал едва заметную паузу. — … убрать. Чтоб и духу не осталось. Понял? На корм червям, Гриша. И чтоб никто не видел, не слышал. Всё ясно?

— Ясно, Михаил Валерьянович. Чего не ясного-то… — последовал незамедлительный ответ. — Разберёмся. Двое пацанов — не проблема. Записи заберём. Ни следов, ни свидетелей.

— Вот, другое дело, — Грачёв немного размяк, слыша в голосе подчинённого послушание и покорность. — Всё, до завтра.

Он положил трубку, на этот раз аккуратно. На лице его появилось выражение мрачного удовлетворения. План был прост, понятен и надёжен. Гриша с ребятами справятся. Орлов и Громов исчезнут, компромат сгорит. Проблема будет решена раз и навсегда. Конец истории.

Он снова принялся расхаживать по кабинету, пытаясь успокоить нервную дрожь в руках. Но странное, неприятное чувство не покидало его. Как будто мелкий камушек застрял в ботинке: не больно, но раздражает и мешает идти.

Что-то не так… Навязчивая мысль вертелась в голове и никак не хотела исчезать.

Вообще всё, что касалось этого Громова, шло наперекосяк. Слишком уж удачлив был этот курсант, слишком много знал, слишком ловко уходил от ловушек. А теперь ещё и Орлов, которого он считал сломленным, внезапно выкидывает такой фортель с шантажом и передачей компромата именно Громову? Слишком много совпадений. Слишком гладко всё складывается для них? Или… для него?

Грачёв резко остановился посреди комнаты. Его интуиция, та самая, что не раз спасала его в опасных ситуациях, вопила об опасности.

Ловушка?

Догадка поразила его, словно током ударила. Что, если Орлов не предатель, а приманка? Что, если эта встреча — спектакль, разыгранный для него?

Отправить Гришу с парнями вслепую… Это рисковать своими людьми, а главное — не контролировать ситуацию лично. И тогда риски вообще запредельные.

Если что-то пойдёт не так, если там засада или просто что-то сорвётся, он останется в дураках, а компромат (если он есть) может всплыть где угодно.

Холодный пот выступил у него на лбу. Нет. Так нельзя. Риск слишком велик. Он не мог позволить себе ошибку. Не сейчас.

Он резко развернулся и почти побежал обратно к столу. Схватил трубку и снова быстро набрал номер.

Гудок. Ещё гудок. Михаил Валерьянович нетерпеливо притопывал ногой.

— Алло? — снова хрипло ответил Гриша.

— Гриша! — Крикнул Грачёв в трубку, не давая собеседнику вставить слово. — Планы меняются! Слушай внимательно!

— Слушаю, Михаил Валерьянович, — спокойно отозвался Гриша.

— Завтра заедете за мной в двенадцатом часу! — приказал Грачёв. — А после вместе поедем к этому пустырю. Как раз и дорогу покажу.

— Понял, — без лишних вопросов ответил Гриша.

— И это, — поразмыслив, добавил Михаил Валерьянович: — Всех бери. Устроим там засаду. Я сам посмотрю, что там к чему. Понял? Никаких действий без моего сигнала. Я хочу видеть всё своими глазами.

— Понял, — снова флегматично отозвался Гриша.

— Вот и молодец, — Грачёв с облегчением выдохнул. — До завтра.

Он положил трубку на место, на этот раз очень осторожно, глядя на свои окровавленные костяшки. Боль снова напомнила о себе.

Он подошёл к дивану у стены и тяжело опустился на него. Вытащил из кармана платок и попытался обернуть им раненую руку. Получилось криво, но хоть так.

Напряжённость понемногу отступала, оставляя после себя пустоту и тяжёлую усталость. Но решение было принято. Окончательное. Он больше не доверял никому. Ни Орлову, ни Грише, ни судьбе. Он сам должен был убедиться. Сам проконтролировать каждый шаг. Сам должен решить судьбу этих двух наглецов и этих проклятых записей.

Ошибки были недопустимы. Он не мог себе их позволить. Никакие.

— Да… Если хочешь сделать хорошо… Сделай сам… — пробормотал он себе под нос, глядя на забинтованную платком руку.

Глава 11

Пронизывающий мартовский ветер пробирал до костей. Я поёжился, поднял воротник куртки и осмотрелся. Вокруг раскинулся типичный пустырь рядом со стройкой: острые гребни битого кирпича и шлака, сваленные в беспорядке, заросли высокой, пожухлой за зиму травы, колючие, голые кусты терновника, лишь кое-где на ветках набухали первые липкие почки.

Вдалеке маячил остов недостроя: серые коробки будущих домов с черными провалами окон, подъемный кран, замерший на фоне серого неба. Стройплощадка была сегодня пуста. Я специально выбрал воскресенье — выходной день.

Я нашел взглядом поваленное, подгнившее бревно притоптанное вокруг, и присел. Время тянулось медленно. Я снова и снова прокручивал в голове детали плана.

Мы с Орловым договорились подъехать по отдельности. Решение было принято на тот случай, если Грачёв здесь припрятал своих наблюдателей. До поры до времени он не должен ничего заподозрить, всё должно выглядеть естественно и правдоподобно.

Хотя с Орловым была заковырка. Вырваться из госпиталя — непростая задача, но он заверил, что справится. Ну что ж, значит, справится.

Вскоре тишину пустыря нарушил звук подъезжающей машины. Я вынырнул из своих размышлений и обернулся.

Машина, пыля, подкатила к краю пустыря. Дверь открылась, и первыми из салона высунулись костыли. Потом появилась нога в гипсе, осторожно опустившаяся на грунт. И наконец, показался сам лейтенант Орлов. Он что-то сказал водителю, махнул рукой, и машина, развернувшись, укатила обратно в сторону города.

Орлов, опираясь на костыль, начал медленно ковылять в мою сторону по пыльной земле. Я встал с бревна, отряхнул штаны от древесной трухи и улыбнулся ему. Молодец, все-таки улизнул.

— Привет, Сергей, — поздоровался он, подходя. Орлов был бледен, а под глазами залегли круги, но во взгляде я не заметил ни паники, ни страха. — Не опоздал?

— Как раз вовремя, — ответил я, кивая. — Как себя чувствуете?

— Нормально, — ответил он и нервно огляделся, сканируя взглядом окрестности.

Я так и не понял, то ли он продолжает играть роль нервничающего