Мы отползли с вершины холма и стали осторожно спускаться вниз, а сержант, пригнувшись, скользнул куда–то в сторону. Ждать его у грузовиков пришлось довольно долго, минут пятнадцать. Он, как всегда бесшумно, вышел из–за кустов и тяжело навалился на капот «Ситроена», словно в одночасье лишился сил.

— Это наши там… лежат, — скрипнул зубами Петя. — Красноармейцы. Убитые. Много. Почти двести человек. Судя по отсутствию ремней и любого другого снаряжения — пленные. Видимо их использовали при строительстве новой ветки к шахте, а потом расстреляли за ненадобностью. Косили из пулеметов — на телах множественные пулевые отверстия.

— Суки… — я тоже скрипнул зубами, с трудом сдерживая ярость. — Я давно понял: немцы — не люди, а двуногие твари.

— Кажется, теперь я начинаю догадываться, почему ты всех встречных «гансов» и «фрицев» режешь, как скот, — сказал Валуев. — Ладно, я уже отдышался, поехали, посмотрим на сам склад.

Мы сделали по степи, прямо по бездорожью, большой крюк и приехали к шахте со стороны, противоположной железной дороге. Холмики здесь оказались более высокими и с крутыми склонами. Вероятней всего это были древние курганы. Мы снова тем же составом, вчетвером, поднялись на вершину.

Солнце уже окрасило «нежным светом» стены… Нет, вот как раз стен здесь не было — территория размерами, примерно, триста на четыреста метров была огорожена тремя рядами колючей проволоки. За «колючкой» тянулась изломанная линия траншей, усиленных в узловых точках пулеметными ДЗОТами. Далее, в глубоких капонирах стояли многочисленные зенитки — вперемешку легкие «Флак–38» и тяжелые «Флак–37». Где–то три десятка легких и десяток тяжелых.

Поблескивающая под светом предрассветного солнца железнодорожная колея тянулась от разъезда №47 и уходила, как мне показалось, прямо в большую дырку в земле. Но это была оптическая иллюзия — проморгавшись, я увидел, что вход в штольню, как верно предположил Алькорта, находится на склоне низкого, но очень широкого холма.

По обе стороны от «железки» виднелись вытоптанные прямоугольные площадки — скорее всего на них парковались грузовики для погрузки боеприпасов, которые выкатывали из штольни на дрезинах или чём–то похожем.

Я дотошно, буквально по миллиметру, изучал систему обороны. Все было продумано до мелочей. Подступы к складу простреливались насквозь. Любую попытку атаки с воздуха или с земли встретил бы шквальный перекрестный огонь. Полковник Шмидт не солгал. Это была настоящая крепость.

— Втихаря близко не подобраться, ни ночью, ни днем, — мрачно констатировал Валуев, зарисовав схему расположения траншей и капониров орудий ПВО. — А штурмовать — только зря людей положить.

— Если «группа Глеймана» всей мощью навалится, с получасовой артподготовкой из всех стволов, то разгрызть этот орешек сможет, — тихо сказал Ерке. — Но полковник прав — овчинка выделки не стоит!

— Единственный шанс проникнуть на объект — использовать придуманную нами «легенду» о посыльных за боеприпасами, — так же тихо ответил я. — Уничтожить подземный склад можно только изнутри!

Валуев несколько минут молча наблюдал за объектом, его лицо в темноте было непроницаемо.

— Ладно, мы увидели достаточно, — наконец произнес он. — Возвращаемся к машинам. Будем готовиться к утреннему визиту, устроим этим ублюдкам веселый денек!

Глава 6

12 сентября 1941 года

День третий, утро

Холодный степной рассвет наступал стремительно. Багровая полоса на востоке быстро размывалась, растворяясь в холодной синеве неба, а длинные, уродливые тени от наших машин съеживались, уползая под колеса. Воздух, еще недавно влажный и прохладный, начал снова наполняться пылью и запахом выхлопных газов, прогретого металла и человеческого пота.

Мы стояли у машин, продрогшие и усталые после бессонной ночи, но взведенные, как пружины. Предстояло самое опасное — влезть прямо в пасть к зверю.

— Какой план товарищи? — машинально потирая бок и морщась при этом от боли в сломанных ребрах, спросил Вадим. — Думаю, что всем отрядом ехать на склад не стоит. Кого–то нужно оставить для подстраховки. Ну и сообщить командованию, если… мы провалимся.

— Предлагаю следующее: на склад отправятся двое: лейтенант Ерке за рулем в роли водителя–ефрейтора, и Игорь — в роли экспедитора лейтенанта Дитриха Шульца. Они единственные из нас, кто может свободно контактировать с немчурой. А делать им это придется довольно долго и плотно, — тихим, но четким голосом произнес Валуев, обводя нас взглядом. — Они поедут на «Опеле», а «Ситроен» остается. На него нет ни документов, ни легенды, рисковать не стоит. Мы вернемся на тот холм, с которого обозревали территорию склада на рассвете. И обеспечим наблюдение и прикрытие. Если начнется заварушка, то три пулемета и снайперка могут серьезно сократить количество вражеских голов.

— Да вас же снесут зенитками через тридцать секунд после того, как вы себя обнаружите! — я сжал зубы, понимая, что Петя, фактически, хочет пожертвовать собой ради слабой надежды спасти нас.

— На войне бывает всякое… — Валуев посмотрел мне в глаза. — Ты о своей безопасности думал, когда в июне атаковал с тыла немецкий взвод, который меня и Хуршеда в чистом поле огнем прижал?

Альбиков кивнул с самым серьезным видом и добавил русскую поговорку, чего я от него не ожидал:

— Долг платежом красен, Игорь!

= Артамонов и Алькорта останутся у пикапа. И если нас накроют, прыгают в машину и дают по газам. Командование обязательно должно узнать раздобытые нами сведения об этом складе! — приказал Валуев. — Хосеб, не смотри на меня так! Это приказ! Вывезешь к своим схему укреплений артсклада, пацана и пленных!

— Я вам не пацан, я красноармеец! — немедленно взвился Артамонов.

— Витя, заткнись! — тихо произнес Ерке. — Сержант верно решил! У тебя будет отдельное задание — изучи документы из портфелей пленных. Наверняка у полковника найдется что–то интересное — я его удостоверение глянул — он из главного штаба Люфтваффе. Судя по командировочному предписанию, послан сюда для контроля логистики.

— Кстати, о пленных… — Валуев повернулся к молчаливой паре бойцов. — Парни, перенесите их в «Строен». И их чемоданы и портфели не забудьте. Проверьте, чтобы в кузове грузовика ничего компрометирующего не осталось!

Сухов и Верещагин, не произнеся ни слова, занялись перегрузкой связанных Трумпа и Штайнера.

Я бросился им помогать. Тела пленных офицеров были тяжелыми и обмякшими. Вытаскивая их из–под тента «Опеля–Блитц», я невольно почувствовал исходящий от оберста запах дорогого одеколона, смешанный с вонью мочи и пота, — тыловая крыса обоссалась от страха.

И в