— Разбить строй! Мачты долой! — дал я команду.

Затрепетали на ветру нужные флажки, и мои корабли рассыпались, словно горох, выцеливая каждый свою цель. Корсы не ждали нас здесь, и они точно не идиоты. Они знают, что высадиться мы им не дадим. Мы расстреляем их суда издалека, а оставшихся на берегу встретят воины Диомеда. Они знают, на что способны мои биремы, и рассыпались тоже, начав маневрировать.

— Тяни! — слышу я голос командира расчета. На корме заскрипел ворот, натягивающий жилы торсиона.

— Качай! — командую я тоже, и расчет носового орудия приседает где-то в трюме, ухая. Они нагоняют давление в бронзовый котел, оснащенный обратным клапаном, вентилем и длинной трубой, напоминающей артиллерийский ствол.

— Государь! — крикнул кентарх. — Готовы выйти на выстрел кормовой баллисты!

— Давай! — кивнул я, и рулевой заложил крутой поворот.

Один из кораблей корсов оказался уж слишком перегружен пехотой. Он едва не черпает воду бортами, а потому отстал от остальных. Он под завязку набит лучниками и пращниками, которые приготовились дать свой первый залп.

— Бум-м! Бум-м! Бум-м!

Барабан ускорил ритм на треть, и огромный, тяжеленный корабль полетел, почти взлетая над волнами. Первой кормовая баллиста отстреляется. Сто шагов… Восемьдесят… Пятьдесят… Сейчас!

— Ах ты ж! — я обернулся, услышав растерянный вскрик.

Вот ведь невезение! Шальная стрела, пущенная с кораблика корсов почти наугад, пробила шею командира расчета, и он упал на палубу лицом вниз. Секундная растерянность прервалась знакомым до боли фальцетом. Звонкий мальчишечий голос прокричал.

— Расчет! Слушай мою команду!

— Твою мать! — только и смог выдохнуть я. — Вот чего не ждал, того не ждал…

Многие часы, проведенные на полигоне, дали свои плоды. Ил, одетый в щегольский линоторакс и железный шлем, плавным движением навел баллисту на корабль и крикнул.

— Балле!1

Стрелок ударом молотка освободил спусковой зуб, и деревянные плечи глухо стукнули в войлок станины.

— Отличный выстрел, государь! — удивленно крякнул кентарх, глядя, как борт кораблика вспыхнул веселым пламенем, жадно вцепившимся в его дерево.

— Действительно, — озадаченно произнес я, слыша восторженные вопли команды и крики боли на корабле корсов. Брызги горящей смолы попали на тела, одежду и даже на тщательно расчесанные к бою бороды. Жуткое это зрелище, когда вспыхивает растительность на лице. Этот огонь не погасить и не сбить, а потому воющие от невыносимой боли люди прыгают в воду, еще не зная, что эта дрянь тлеет и там.

— Тяни! — скомандовал Ил, и я кивнул кентарху. — Ищи цель.

Да, это сложно. Три корабля корсов уже пылали вовсю, а остальные бросились во все стороны, не помышляя о дальнейшем сопротивлении. Кто-то пошел к берегу, кто-то, напротив, пытается уйти в открытое море.

— Этот! — понял я замысел кентарха, который погнался за самым большим кораблем из всех. Скверная пародия на бирему, но довольно быстрая, судя по скорости, которую они уже развили. Крепкие мужики рвут жилы, чтобы уйти от огненной напасти. Корсы не хотят проявлять отвагу, ведь они пришли грабить, а не умирать. Это все равно, что ты пошел охотиться на оленя, а напоролся на львиный прайд. Неудачный пример. Тут нет львов, только волки.

Мы понемногу догоняем. Двести шагов… Сто шагов… Пятьдесят… Тридцать… Бессильная стрела чиркнула по бронзе моего шлема и улетела в сторону, сделав свое черное дело. Полировка и золочение теперь испорчены. Придется в ремонт отдавать.

— Ну, с богом! — выдохнул я и открыл вентиль.

Воняющая керосином струя вырвалась из бронзовой трубы, прошла через горящий фитиль и багровым облаком ударила в борт корсиканской биремы. Истошно заорал кормчий, вспыхнувший, словно факел. Заорали гребцы, объятые невыносимым ужасом. Кто-то бросил весло и закрыл голову руками, кто-то прыгнул за борт, а кое-кто, пугая товарищей остекленевшим взором, пытается грести, как прежде. Да только проку от этого уже нет никакого. Корабль занялся огнем, а лучники, стоявшие на борту моей гексеры, зачистят вражескую палубу за пару минут.

— Та-а-ак! — удовлетворенно выдохнул я. — Поднять флаг «Таран разрешаю»!

Мой приказ ни на что уже не повлиял. Три биремы расстреливали корсов с безопасного расстояния, но вот у четвертой дела явно не ладились. Кентарх попался в ловушку…

. Мы уже не раз проходили такое, и эта наука обошлась нам в несколько кораблей вместе с экипажами. Лукканские пираты любят заманить патрульную бирему в какой-нибудь уютный заливчик, а потом подставить под удар гнилую лохань, которую специально не стали рубить на дрова. В момент тарана бирема теряет ход и становится уязвима. Если противников несколько, ей конец. Из-за острова на стрежень выплывают расписные Стеньки Разина челны, и на этом все. Они набросятся как волки и разорвут неосторожного в клочья. В открытом море это тоже работает. Надо быть очень наивным человеком, чтобы таранить врага при его пятикратном преимуществе. Здесь капитан слишком уж увлекся преследованием. Корсы подставили один корабль под удар, а остальные окружили его, поливая стрелами гребцов. Дело плохо.

— Поворачивай! — крикнул я кентарху. Надо выручать своих, нам теперь не до преследования.

— Бум-м! Бум-м! Бум-м!

Корабли растянулись на десятки стадий, и несчастная бирема, отбивающаяся от трех противников сразу, от нас почти в километре. Мы мчим туда, как только можем. Спины гребцов качаются в унисон, с уханьем проворачивая в уключинах непривычно тяжелые весла. Корабль несется по волнам, вспенивая их своим бронзовым носом, и с каждым ударом по воде кто-то из моих людей погибает, поймав стрелу или копье. На биреме отбиваются, как львы, но силы неравны. Озверевшие корсы, воя от ярости, уже лезут на борт.

— Баллисте отставить! — в бессильной злости крикнул я, видя, что беспорядочная свалка уже пошла прямо на палубе. — Абордажной команде приготовиться! Лучники!

У меня здесь сотня морской пехоты. Сотня крепких парней в линотораксах. Половина из них уже натянула тетиву и наложила стрелу, ожидая сближения.

— С палубы первых выбивай! — крикнул, и воины заворчали. Что они, совсем без понятия, что ли.

— Самый малый! — скомандовал кентарх, а потом заорал. — Табань!

Мы подошли на десять шагов, и с высокого борта гексеры полетела туча стрел, которая скосила многих. Остатки экипажа, увидев, что подмога пришла, радостно заревели и сбились в кучку на носу. С моего корабля взлетели крюки, впившиеся в борт вражеского корабля, и уже через минуту раздался глухой деревянный стук. Несколько