Помещение оказалось немыслимо огромным. Место близ входа освещалось несколькими мощными лампами, а влево и вправо ряды стеллажей уходили в непроглядную тьму.

Рыбин остался доволен произведенным впечатлением.

— Да, — промолвил он. — Если не дивизию, то минимум бригаду можем снабдить!

— Здорово, — простодушно признал Мечников. — Михал Антоныч, а вы говорили, на фронте ротой командовали?

— Довелось, — отвернулся и пригнулся, что-то перебирая на ближайшей полке. Голос зазвучал глухо. — А что?

— Да я думаю, из вас бы интендант вышел идеальный!

— Так ведь в конце концов и получился, — Рыбин засмеялся, выпрямился. — Ну что, давайте обмундировываться!

Фраза про интенданта меня как-то так странно, боком зацепила.

— В смысле, Михаил Антонович? Вы на фронте интендантом тоже побывали?

— Не то, чтобы на фронте…

Завхоз проронил это как-то неохотно и не договорил. Но здесь уже разобрало меня.

Помимо родной физики я всегда увлекался историей. Еще со школьной скамьи. Конечно, по-любительски. Тем не менее, знал ее неплохо. Особенно отечественную. И сейчас память вмиг подсунула мне знаменитую фразу Суворова: дескать, любого интенданта после пяти лет службы можно смело вешать без суда…

Смех смехом, а ведь Рыбин явно съехал с темы. Почему?

Это меня раззадорило.

— Простите, Михаил Антонович, не понял. Вы сказали: не то, чтобы на фронте… Как так?

— Как так? — переспросил зачем-то завхоз. — Да вот так. В прифронтовой полосе. Не линия фронта, но Действующая армия. Ближний тыл.

Он говорил все это как бы между прочим, как говорят о чем-то обыденном. Но я угадал в его взгляде странность… Или нет, лучше сказать, что он попросту спрятал взгляд. Так сузил веки, что глаз почти не стало видно.

Ну и что это значит?

Глава 7

Мысль эта только родилась, и тут же ее смыл Володька дурацким возгласом:

— Михал Антоныч! А вы нас по ИТР-овской норме снабдите⁈

— Ну конечно! — завхоз разом смахнул с себя странное наваждение. — Все, давайте к делу!

И понеслось…

Советская спецодежда — да как любая иная — являла собой известный социальный срез. Рядовым рабочим полагался один комплект инвентаря, инженерно-техническим работникам (ИТР) — другой, руководящему составу — третий.

— Вот! — Рыбин потряс потрепанной брошюркой — нормами обеспечения разных категорий сотрудников Объекта. — Я, конечно, все наизусть помню, но лучше себя перепроверить. Чтобы никакого Гондураса не вышло. Комплект верхней одежды, комплект нижнего белья…

Верхняя одежда сотрудников различалась цветом: рабочие — куртка и брюки черного цвета, ИТР — темно-синие. Начсостав — голубые, чуть ли не джинсовые; правда, мы этого не увидели. Нижнее белье: летнее и зимнее, соответственно хлопчатобумажное (х/б) и полушерстяное (п/ш). Обувь: ботинки яловые высокие, по щиколотку (работягам полагались такие же по фасону, но кирзовые — подчеркнул Рыбин)… Носки х/б. Защитные каски белого цвета. Рабочим полагались желтые или оранжевые.

— Так, — подытожил завхоз. — Ну, вроде бы с одеждой, обувью все, теперь дополнительные средства.

Из таких средств мы прежде всего получили армейский «тактический фонарь» — коробочку немногим больше портсигара под плоскую батарейку 4,5 вольта, способную светить в режиме обычном, мигающем, а также трехцветном. Тут же проверили и работоспособность этого, как сейчас бы сказали, девайса. Все работало отлично: мигало, светило белым, зеленым, красным.

Вовка пришел в детский восторг:

— Ты смотри! Прямо светофор! — и залился жизнерадостным смехом.

Но это было еще не все. Выдали нам, так сказать, и интеллектуальное оснащение: офицерский планшет, рабочий блокнот в клеточку, шариковые ручки — самые простые, по цене 35 копеек. Карандаш ТМ, ластик. И, наконец, душевой комплект: мы получили по вафельному полотенцу, розовому бруску мыла «Земляничное» и по натуральной лыковой мочалке, издававшей совершенно волшебный древесно-лесной запах.

— Вот теперь все! Экипированы полностью, — Рыбин широко улыбнулся, золотой зуб хищно сверкнул. Но завхоз тут же согнал улыбку: — Ребята, предупреждаю! Все это только на территории объекта. Ничего не выносить за пределы! Вплоть до мочалки. У вас в душевой будет свой шкафчик, все там остается. И теперь… А, вот и ваш непосредственный начальник! Он вам все остальное расскажет.

В помещение, улыбаясь, шагнул здоровенный светловолосый парень в очках. Ростом за сто девяносто, в плечах черт знает сколько. Возраст — около тридцати. Редеющие волосы гладко зачесаны назад. Чем-то он заметно смахивал на знаменитого штангиста Юрия Власова — не лицом, а общим типажом, конечно: такой амбал-интеллектуал.

— Михаил Антонычу наш пламенный привет! — прогремел он. — Начальнику штанов, сапог и валенок!

— Ну-ну, — с юмором отругнулся Рыбин. — Валенок у меня вовсе нет, а без штанов и сапог наших не видать бы вам ваших нейтронов с протонами…

— Эт-то верно! — захохотал здоровяк. — Да здравствуют советские завхозы! Труженики закромов Родины!

Михаил Антонович только отмахнулся, посмеиваясь. Сел за стол, вынул из ящика бланки счет-фактур, накладных, синие листки копировальной бумаги. А завлаб наконец-то воззрился на нас. Глаза у него были очень светло-голубые, почти белые.

— Так, а это молодое пополнение? Ну, будем знакомы! Мартынюк Геннадий Кириллович, можно — Гена. Не обижусь.

Ладонь у него показалась мне размером со средний книжный том, но жал руку он бережно, без пустого озорства. И вообще в целом было в нем нечто сразу же располагающее, даже ободряющее. Словом — сразу в плюс. И заговорил деловито, без предисловий:

— Ну, парни, у нас с вами час на первое знакомство с объектом, а потом мне в лабораторию, есть дела неотложные. Имущество получили?

— Сейчас, — ответил за нас Рыбин. — Накладные выпишу — и забирай свое пополнение.

— Ладно, — согласился Мартынюк и вдруг элегически вздохнул: — А я сейчас хорошее такое вливание получил от Алексей Степаныча! Узнал откуда-то про наш погром…

— Все тайное когда-нибудь становится явным, — сдержанно молвил Рыбин, не поднимая головы и продолжая заполнять бланк.

А завлаб, помолчав, задумчиво проговорил вслух:

— Кто-то капнул ему, без вопросов… А кто — вот это вопрос!

— Ну, вопрос твой без ответа, — сказал завхоз совершенно спокойно. — Это департамент Пашутина, там сплошь секреты. Что есть правильно!

Геннадий помолчал, думая о своем. Лицо его не то, что омрачилось, но отразились в нем некие не озвученные мысли.

— Да, — наконец, произнес он. — Эти ребята работать умеют. Дело свое знают.

Видать, какие-то взрослые