— Ну что, вливаетесь в тайное общество? Обряд посвящения будете проходить?

Обряд посвящения — это, само собой, дружеская вечеринка, «простава», только на поверхности, как здесь выражались. В «метро» подобные вещи были заблокированы категорически. Запросто можно вылететь отсюда, чего не хотелось никому.

В суть монтажа мы вникли быстро — ну, мне это вообще было знакомо, о чем я помалкивал. И теоретическую основу происходящего сознавал отлично. А отсюда ясно, что к чему, зачем здесь такой провод, а тут этакий патрубок, а там еще что-то… Но, естественно, я меньше всего собирался корчить из себя вундеркинда. Вникал и трудился старательно, с толком, ровно на том уровне, на котором действовал бы всякий нормальный молодой исследователь.

И работа работой, а главное — череда событий, вроде бы никак одно с другим не связанных, замаячивших окрест меня.

Монтаж совсем не мешал мне думать об этом. Все знакомо, как будто я вернулся в двадцать первый век. Примерно то же, разве что попроще, погрубее. Мне рассуждать не надо было: память в руках, в пальцах, они сами находили нужное, легко делали то, что надо. А рассуждал я понятно о чем.

Прослушка. Внезапный перевод сюда. Письмо! И все как будто вразброд, одно с другим никак… Ага, как же! Все это не случайности. Их вообще на свете нет. Есть недостаток знания.

Мы видим лишь поверхность бытия. Сумбурный поток событий. И по причине суеты просто не видим связь меж ними. А она есть.

И главное — письмо! Естественно, оно не просто так. Естественно, его не могло не быть! Когда вокруг тебя начинает клубиться туман как бы случайностей, жди вот такого «бога из машины», который свяжет все одной нитью. Он будет обязательно! Так говорит мой опыт. И вот он, этот бог, бросил письмо в мой ящик.

Но добраться до этого письма я никак не мог.

Во-первых, рабочая смена так нагрузила нас с Володькой, что и минуты свободной не было. А во-вторых, опять же ни минуты я не был один. Все время рядом кто-то был. И мысль о письме все время грела, даже припекала, вливала энергию. Что там может быть? Что⁈ — это пылало во мне, никак не проявляясь внешне.

Закончив работу, переодевшись, потрепавшись с парнями на предмет «посвящения», миновав суровых прапорщика и вохровца, мы наконец-то оказались на дневном свету. И только тут я вдруг почувствовал, насколько устал.

В ту же секунду Володя выразил то же самое:

— Ф-фу… Ну, потрудились на славу, а? Вот что значит передний край науки!

— Тише, — одернул я.

Он мгновенно сбавил голос:

— Да-да, точно… Ну что, боец с передовой, кто сегодня в магазин?

— Ну, а ты не знаешь, — слегка огрызнулся я.

Порядок у нас был заведен такой: закупка товаров на ужин — день я, день он. Сегодня был мой день. И это на руку!

— В гастроном схожу в пятом комплексе. Там выбор хороший. Тебе что взять?

— Да не твое усмотрение! Что возьмешь, то и возьмешь.

— Хорошо.

— Слушай, а чего ты эту папку с собой все таскаешь?

— Ну, здрасьте, Новый год! Я ж бумаги в отдел кадров заносил. Какие понадобились, какие нет.

— А! Так давай мне, я домой отнесу.

— Нет уж, — отказался я. — Сам.

— Да я не потеряю!

Вот ведь прилип некстати, а?..

— Знаю. Но мне так надежнее. Психологически.

— Тоже верно, — легко согласился Володька. — Ладно, давай! Жду. Не тяни, жрать охота!

И я пошел. Сперва в магазин, закупил продукты, и только потом, чувствуя приятное нетерпение, завернул в уютный, заросший зеленью дворик, нашел там одинокую скамейку. Еще малость сладко потомил себя неизвестностью… И, наконец, достал письмо.

Обсмотрел конверт, подумал. МАКСИМУ СКВОРЦОВУ — четкий, аккуратный, ровный почерк. Скорее, женский. Но это гипотеза.

И никаких больше пометок. Ни марок, ни почтовых штемпелей. Кто-то не поленился зайти в подъезд, бросить письмо в наш ящик, и раствориться в неизвестности. И это уже не гипотеза.

Я надорвал конверт, вытряхнул сложенный вдвое небольшой листок, предъявивший теми же крупными печатными буквами следующее:

ЗДРАВСТВУЙТЕ! ИМЕЮ СООБЩИТЬ ВАМ ВАЖНЫЕ СВЕДЕНИЯ ПО ИНТЕРЕСУЮЩЕМУ ВАС ВОПРОСУ. В СЛУЧАЕ СОГЛАСИЯ БУДЬТЕ СЕГОДНЯ В 20.00 У ВХОДА В КАФЕ «ЭЛЕКТРОН».

Я вскинул левую руку, глянул на часы. Так! Остается еще час с лишним до встречи с таинственным незнакомцем. Или незнакомкой…

Глава 8

В «Сызрани-7» имелись два кафе полуресторанного типа с названиями, достойными наукограда: «Электрон» и «Метеор». У них имелась специфика: «Электрон» больше для молодежи, а «Метеор» облюбовала публика солидная, семейная, с учеными степенями и званиями. Отсюда я сделал первый штришок в духе Шерлока Холмса: ага! Скорее всего, автор письма — человек молодой. Не факт, конечно. Но…

События закручивались в еще более интересную спираль. Выспренно-канцелярский стиль текста выглядел нелепо и смешно, можно было предполагать, что так может изъясняться малограмотный человек, желающий выглядеть «культурным»… Но нет, что-то отвернуло меня от этой версии.

Нет! Малограмотный так не напишет. Писал образованный, но зачем-то вздумал кривляться под выходца из низов… А впрочем, ладно! Это я уже пошел на воде вилами писать. Что тут думать? Надо поспешать.

Я припустил домой, где, к некоторому удивлению своему, застал Фрэнка.

— Здорово, Александр! Каким ветром?

— Ну уж, сразу и ветром! А сам я не могу зайти? Своим ходом?

— Пожрать на дармовщинку, — сострил Вован.

— Так что ж? Вы теперь богатые! Особы, приближенные к… э-э… сиятельным лицам.

— С чего ты взял? — Мечников слегка нахмурился.

— Э, тоже мне, тайна, покрытая мраком! Вас же к Мартынюку в лабораторию перевели?

— Есть такое, — сдержанно сказал я.

— А вы прямо и не знаете, что это придворная лаба? Кавалергардский полк, можно сказать.

— Знаем.

— Ну вот, о чем и речь. Мартынюку едва тридцать лет, а он, можно сказать, без пяти минут доктор. Его Котельников тащит, как трактор телегу!

— Хм, — произнес я. — Ну, положим, Мартынюк и сам