Вот почему Международный трибунал в Нюрнберге судил фашистских убийц именно за геноцид и преступление против человечества, а резолюция ООН от 14 декабре 1948 г. призвала сделать этот закон нормой не только международного, но и национального права каждой страны.

Франция сделала выбор: обе палаты парламента единодушно проголосовали за бессрочное действие Закона о геноциде и преступлениях против человечества.

Однако в следующую четверть века этот закон ни разу не был применен. Отнюдь не потому, что в нем ни разу не возникло нужды. Все это время вокруг нескольких фашистских преступников в стране шли изнурительные диспуты правоведов. Но ни одно из этих дел так и не дошло до суда…

Наконец, летом 1987 года ссылка на закон впервые прозвучала в судебном собрании.

На скамье подсудимых сидел «лионский мясник» Клаус Барбье. Чтобы разыскать и добиться его выдачи, Франции понадобилось… 38 лет!

Военный трибунал в 1952 и 1954 годах вынес ему — оба раза заочно — смертные приговоры как преступнику войны, повинному в убийстве 4342 человек, в аресте 14311 человек, в депортации 7951 человека. За давностью лет ни привести в исполнение (к тому же Франция в 1982 году отменила смертную казнь), ни повторно вынести подобные обвинения оказалось уже невозможным. Однако усилиями антифашистов были найдены и предъявлены суду новые документы о преступлениях бывшего шефа гестапо в Лионе, подпавшие под юрисдикцию Закона о геноциде и преступлениях против человечества.

Под преступлениями против человечества подразумеваются убийства и истязания мирного населения. А зверства на войне, в боевой обстановке? А мучительства и расстрелы безоружных военнопленных? А пытки и убийства участников Сопротивления, бойцов партизанских отрядов? Все это, увы, юрисдикция другого закона — о военных преступлениях, ответственность за которые уже истекла.

Вот почему на третьем процессе Клауса Барбье, как и на предыдущих «заочных», снова была обойдена молчанием «загадка Калюира»[7], связанная с обстоятельствами ареста руководителей французского Сопротивления в 1943 году. По чьему доносу Клаусу Барбье удалось обезглавить антифашистское движение во Франции? Кто и почему поныне упрямо хранит эту тайну?

ЗАГАДКА КАЛЮИРА

21 июня 1943 г. в Калюире айнзацкоманда Клауса Барбье нагрянула в дом доктора Дюгужона, где шло секретное совещание руководителей французского Сопротивления. Один человек на этом собрании оказался случайно — Рене Арди. Барбье прихватил семь наручников, точно по числу участников совещания, поэтому восьмому, «лишнему», наручников не хватило. Его первым выводят из дома. Неожиданно Арди сильно бьет в живот ближайшего охранника и бежит. Вслед стреляют. Пуля легко задевает беглеца. Какой-то прохожий спасает его, но в тот же день… выдает полиции. Больше месяца Арди проводит в госпитале под охраной полицейских и гестаповцев. Снова побег, на этот раз удачный, и вот в августе он наконец предстает перед товарищами по Сопротивлению. Арди вернулся в отряд «Комба», где возглавлял группу диверсий на железных дорогах. Но страшное подозрение товарищей отныне нависло над ним…

Так возникла загадка Калюира.

Лишь после войны общественность Франции в полной мере осознала трагизм происшедшего и ту зловещую роль, которую в этой истории сыграли Клаус Барбье и Рене Арди.

Барбье тотчас после войны укрылся в американской оккупационной зоне Германии, где его и обнаружило Управление стратегических служб США (УСС).

Меня подвергли многочисленным допросам… — признался Барбье в 1972 году, когда, уже разоблаченный в Боливии, пытаясь оправдаться, стал налево и направо раздавать свои интервью. — Американцы изумились тому, сколько я знал об активности коммунистов во Франции, в частности о той роли, которую они играли в Сопротивлении во время войны и после… Я выдал на этот счет все, что знал. А знал я немало».

Комиссару французской сыскной полиции Луи Бибу в 1948 году удалось добиться трех очных ставок с Барбье, но всякий раз в американской зоне и в присутствии американских офицеров. Он беседовал с ним в штабе УСС в Мюнхене.

Моя задача была чрезвычайно сложной, — вспоминает Луи Биб, теперь высокопоставленный офицер французской полиции, которого в 1983 году сумел разыскать корреспондент газеты «Санди таймс». — На допросе все время присутствовали американские офицеры. Они подвергали цензуре каждый вопрос, который я задавал Барбье, и без их предварительного согласия я ничего не мог у него спросить. Могу подтвердить, что он был тщательно оберегаем американским агентом, который занимался шпионажем в пользу военной контрразведки. Все, кто имел отношение к делу Барбье, знали, что он работает на Соединенные Штаты как шпион. Даже сами американские власти не пытались скрыть это от нас».

Через год и такие встречи стали невозможны: разведслужба США заявила Луи Бибу, что адрес Барбье ей «больше неизвестен». А на самом деле? Профессор истории Уэйнского университета в Детройте, в прошлом офицер УСС США, Эрхард Дабрингхауз в феврале 1982 года пролил свет на истинное положение вещей: «Я получил указание от моего начальства всячески облегчить работу Барбье, выделить ему кабинет и машинистку-немку для печатания всего того, что он писал. Он поставлял нам вороха информации о русских, о беглых военных преступниках СС… Дважды в 1949 году я соврал французам, искавшим его сначала в Аугсбурге, потом в Мюнхене. Я врал по приказу начальства, будто я его не знаю и вообще не слышал такого имени. Каждый раз я притворялся, будто ровным счетом ничего не знаю. Такой приказ мне был дан сверху…»

Дабрингхауз вспоминает: «Мы платили ему 1700 долларов. В то время я был майором и получал 200 долларов в месяц. Но Барбье заявлял, что у него еще 100–150 помощников, которым он тоже должен платить».

Когда признания профессора Дабрингхауза обошли мировую печать, он получил на домашний адрес (это было весной 1983 года) такое письмо: «Ты, вонючая крыса, мы следим за тобой, спи с открытыми глазами, тебя ждет сюрприз… Оставь Барбье в покое. Смерть предателям. Нацистская организация „Власть белых”».

Вслед за Дабрингхаузом бывший сержант американской военной контрразведки Джин Бремел заявил, что существовало даже решение: скорее физически ликвидировать Барбье, чем выдать его французам.

Не странно ли? Отчего столько ажиотажа вокруг преступника № 239 (под таким номером он числится в перечне нацистских преступников, составленном специальной комиссией ООН)?