противоречия, обеспечить социальную справедливость, обуздать «богатых» и накормить «бедных», использовался фашистами во все времена для привлечения и бедноты, и среднезажиточных слоев, и деклассированных элементов общества. Естественно, что они-то и составляют социальную базу ИСД — НПС. Но нельзя не обратить внимания и на то, что в этой партии высок процент профессиональных военных — завещание дуче отнюдь не забыто.
Именно итальянский неофашизм, сохранивший в наибольшей степени свою структуру, базу, мифологию, в течение всего послевоенного периода стремится взять на себя мировое лидерство, сплотив неофашистские отряды разных стран. Принцип политического плюрализма повсеместно дал возможность и неофашистским группкам, партиям, сколь бы малочисленны они ни были, высказывать и открыто пропагандировать свои взгляды во многих странах Запада. Но нельзя не насторожиться, когда из уст крайне правых уже слышишь требование убрать стыдливые псевдонимы и вернуть назад «настоящий фашизм». Важно понять, что неофашизм должен встречать протест не только левых, но и всех других демократических сил.
Что же пропагандирует неофашизм сегодня, чем пытается привлечь внимание к себе, каков арсенал его основных идей? В мою задачу не входит их всестороннее систематизированное исследование — читатель найдет его в десятках книг, написанных историками и политологами. Я же ограничусь по большей части журналистскими свидетельствами, рассказом о встреченных когда-либо людях, о пережитых событиях, о ситуациях, которые пришлось наблюдать. Знакомясь с этой книгой, читатель увидит в лицо фашизм 30-40-х годов, а также современных ультраправых в разных странах Запада, узнает об истоках их программ и лозунгов.
Эта книга о тех, кто хотел бы помешать строительству общеевропейского дома на началах демократии, равноправия и доверия друг к другу. Один лишь пример. Все здравомыслящие люди в мире восприняли «падение» Берлинской стены как еще одно торжество нового мышления, как ликвидацию еще одной преграды на пути к объединению Европы. И как же было не встревожиться от известия, что тотчас «за стену» рванули посланцы республиканской партии из ФРГ, возглавляемой бывшим эсэсовцем Францем Шёнхубером. А следом — Михаэль Кюнен и его люди, никогда не прятавшие своих неонацистских взглядов. Они, почти не стесняясь, ищут там местных неонацистов, открыто вербуя их в свои ряды!
Когда эта книга задумывалась, еще были живы упрощенные представления, определенные пропагандистские клише. Ведь было ясно, что фашизм в любых своих проявлениях, от откровенно экстремистских до либерально припудренных, — это «плохо», это «не пройдет». Явление во всяком случае всегда воспринималось у нас как чужое, далекое, и уж если нам суждено было войти в соприкосновение с ним, то только «в бою». Но вглядитесь, вчитайтесь внимательно в политические программы, в идеологические платформы тех же «республиканцев» из ФРГ, французской праворадикальной партии «Национальный фронт», правоэкстремистской группы из демократической партии США, десантировавшей в Европу так называемую «рабочую партию». Вас многое насторожит, а может, и поразит. Вы, как и я, невольно станете сопоставлять иные их лозунги с теми, которые в последние годы стали звучать и на улицах наших городов. Случайно ли? Межнациональным конфликтам почти всегда сопутствует политический радикализм правого толка, и гасить его должны все, кому дорога демократия и кто не приемлет национальную рознь и нетерпимость.
Линдон Ла-Руш, лидер крайне правых «демократов» США, обращаясь к автору этих строк[3], написал, что аналог своего движения он видит у нас в организации «Память». Может, ему виднее — или, может, виднее «Памяти»? Допустим, это из области сравнений и догадок. Но ведь уже стала реальностью попытка бывших эсэсовцев провести свою встречу в Таллинне в июне 1990 года. И свастики, намалеванные на надгробиях Ваганьковского кладбища, там, где похоронены евреи, — тоже реальность…
В дни столь значительных перемен, происходящих и на Востоке, и на Западе, которые — хочется верить — приведут к рождению нового европейского и международного порядка, опасность справа выступает в новых личинах. Но как часто они напоминают о прошлом…
ЗАКОН И ПАМЯТЬ
Истекало 20 лет после окончания второй мировой войны…
Дата 8 мая[4], как всегда, была днем Памяти, однако впервые она стала и днем Забвения.
В большинстве западноевропейских стран 20 лет считают предельным сроком, по истечении которого прекращается действие судебных приговоров, аннулируются иски к правонарушителям, так и не представшим перед судом.
Сколько экс-нацистов, рассеянных по белу свету, мечтали об этом дне! И, конечно, раньше всех о прощении военных преступников объявили на Рейне…
Чтобы хоть немного представить себе, что же происходило в Европе в те дни, перелистаем протоколы заседания Национального собрания Франции, состоявшегося 16 декабря 1964 г. От имени парламентской комиссии проект закона о неприменимости сроков давности к геноциду и преступлениям против человечества изложил в своем докладе ее председатель, депутат Поль Кост-Флоре:
— Господа! Заявление правительства ФРГ о том, что начиная с 8 мая 1965 года все виды военных преступлений подпадут под срок давности — идет ли речь о преступлениях против мира, против человечества или собственно военных преступлениях, совершенных нацистами и поразивших мир своей жестокостью, — немедленно вызвало повсюду, в том числе и в нашей стране, сильнейшее волнение…
Многие страны мира уже приняли законы о преступлениях против человечества, не подлежащих сроку давности. Так поступили Советский Союз, Польша, Чехословакия, Венгрия, Германская Демократическая Республика, Израиль. Парламент соседней Бельгии продлил срок давности с 20 до 30 лет. Напомню также, что законодательство англосаксонских стран вообще не признает сроков давности уголовных преступлений.
Если свериться с историей, нам придется констатировать, что понятие о сроках давности слишком долго пробивало себе дорогу. Римское право не признавало его в области уголовных правонарушений, в частности для ряда особенно жестоких преступлений, таких как отцеубийство.
В своем трактате «О преступлениях и наказаниях», изданном в 1764 году, Беккариа[5] отстаивал принцип неприменимости сроков давности к преступлениям. Позитивисты высказались в том же духе столетие спустя.
В знаменитом труде «Рассуждение о преступлениях и наказаниях» Бентам[6] так излагает свое понимание давности преступлений: «Это триумф злодейства над невинностью, ибо вид преступника, наслаждающегося миром, защищаемого законами, которые он преступил, есть не что иное, как приманка для других злоумышленников, оскорбление порядочных людей, публичный вызов морали». Если отвлечься от цветистого стиля эпохи, мы могли бы почти слово в слово повторить ту же мысль в защиту недопустимости сроков давности к преступлениям против человечества…
Депутат Мари-Клод Вайян-Кутюрье, вдова писателя-коммуниста Поля Вайян-Кутюрье:
— Федеративная Республика Германии находит возможным применить срок давности к военным преступлениям в силу того, что ее внутреннее законодательство распространяет этот принцип на уголовные преступления; иначе говоря, те, кто принял такое решение, не усматривают исключительного характера гитлеровских преступлений.
Между
