Его сын Александр Самсонов, тоже художник-баталист и тоже был художественным руководителем студии Грекова. Но самое главное – что он делает в Турции. Здесь он купил апартаменты, яхту и работает над историческими полотнами для Турецкой Республики. Оформлял мавзолей Ататюрка в Анкаре, писал портрет Ататюрка. Одна из самых красивых его панорам находится в городе Газиантеп, который сейчас сильно пострадал от землетрясения. А его галерея осталась практически целой.

– Еще один случай, о котором я хотел бы расспросить, это когда у вас посреди моря заглох мотор…

– Это было два года назад. Мы шли вдвоем с женой. Весь путь в один конец был потрясающим. Мы дошли до залива Гёкова, там шхеры. Залив прикрыт вытянутыми островами от основного моря, там всегда штиль. Это место паломничества яхтсменов. Туда мы дошли отлично…

У меня нет смущения или опаски перед ночными переходами, это благодаря профессии, потому что основное время моего налета – ночные полеты (около 9000 часов). Я ночи не боюсь. Яхта оборудована картплоттером, дополнительными навигационными средствами. Мы туда пришли ночью.

Зашвартовались у ресторанчика, провели там какое-то время. И уже на обратном пути, через несколько дней, при заходе в Анатолийский залив это случилось. Мы обогнули мыс и прошли буквально 10 миль, как вдруг в моторном отсеке раздался стук, который можно ассоциировать только с разрушением. Металлический стук, словно молоток бьет по наковальне. Я заглушил мотор. Поднял кожух, но там ничего не было видно. Попробовал его еще раз запустить, но стук продолжался. Мотор схватывал, а потом по электронике отключался.

Тут я определил, что звук идет из редуктора, а редуктор – это то же самое, что коробка передач в машине.

Без редуктора лодка не поплывет.

Эту ситуацию надо было обдумать. И, как назло, начался полный штиль. Ряби даже не видно, вода в море – как в бассейне. Поднимать паруса нет никакого смысла.

Тут еще одна неприятность: в этот день ближе к вечеру ожидается сильнейший шторм. Ветер по прогнозу достигнет 20–25 м/с. Будет нагоняться волна, и тогда уж мы точно познаем все прелести штормовой яхтенной жизни. Можно дождаться этого ветра и идти под зарифленными парусами, искушая судьбу, но, во-первых, до нашей марины порядка 70 миль. И при такой жуткой погоде в этом мало радости.

Я раздумывал, что еще можно сделать. На счастье, по сотовой связи откликнулся мой товарищ, который тоже швартуется в Аланье – в марине, у него там яхтенная школа. Это Валера, очень мощный, опытный яхтсмен. Ты его знаешь.

Сквозь шум помех он ответил. Оказалось, он со своей группой курсантов в Кемере, в 40–50 милях от точки, где находились мы.

Я объяснил ему ситуацию. А у него очень большая лодка – 50 футов. Я потому к нему и обратился – лодка большая, он сможет взять нас на буксир.

– Так, Володя, не волнуйся, давай координаты. К восьми вечера за тобой приду, – сказал он.

Представляешь, какая удача?!

– Валера, хорошо, буду тебя ждать.

– Никого больше не вызывай, – сказал он мне.

Мы перекрестились. Было около 10 часов утра.

Сидим. Над головой тент, у нас второй завтрак, включена радиостанция, я не обращал на нее внимания… Но тут пошел разговор на повышенных тонах. Прислушавшись, узнал, что случилось очередное обострение в отношениях между Турцией и Грецией. Греки выгоняли из своих территориальных вод, а турки – из своих.

Все это было в эфире. Не могу сказать, что не заволновался.

В 11.30 вижу, как появился один сторожевой турецкий корабль на удалении 3 миль от нас, с другой стороны появился второй. Этот второй встал на дежурство.

В 15.00 я увидел двухмоторный самолет, похожий на наш Ан-8. Он летел вдоль берега, потом повернул и взял курс на нас, на нашу лодку, только со снижением. Ты понимаешь?

Я сказал супруге спрятаться под тент, как будто нас нет, и сам тоже спрятался. Он прошел над нами на высоте 50 м и отвалил в сторону берега. Через час примерно опять самолет полетел с берега курсом на нас, снизился и прошел над нами.

Нас никто на буксир не брал, в нас не стрелял, но ситуация была напряженной. Я это хорошо прочувствовал.

К 8 часам начало смеркаться. Я встал на боевое дежурство, взяв бинокль. Стал осматривать акваторию. На берегу засветились огоньки, появилась дымка. Рыбаки начали выходить. У них тоже навигационные огни. Но не было на ожидаемом азимуте Валериной яхты. Я уже подготовил фонари, чтобы себя обозначить.

Примерно через 15 минут понял, что он идет. На топе яхты горел навигационный огонь, я начал сигналить фонарем. Он мне стал отвечать. И я понял, что мы спасены.

Ну а дальше все было как в кино. Валера подошел, у него на борту целая группа курсантов. Мы не могли встать борт в борт, чтобы не сцепиться краспицами, он дал соответствующие инструкции по радио. У меня это был первый опыт хождения на буксире. Закрепились канатами, перекрестились и пошли…

– Сколько вы шли?

– Все не так просто было. Мы пошли в Кемер, но на полпути Валера принял решение идти в Анталию. В итоге в Анталии оказались в пять утра. А шторма все не было… Появился легкий ветерок, волна небольшая. Зашли в марину, там есть небольшая бухточка. Расцепились, вызвали буксир из марины, и он нас довел до стоянки. Только мы туда встали, едва я накинул швартовы – задуло так, что ванты завыли. А бухта при этом прикрыта, вот такая сила ветра. Валера шел за мной. Как он зашвартовался к понтону, я даже представить себе не могу.

Часть 3

Люди большой воды

Мне трудно ответить на вопрос, почему идея снять свой главный фильм зародилась у меня в горном Алтае. Горы расширяют представление о свободе, заставляют мыслить критично и предметно. При этом они абстрагируют, отрывают от жизненной суеты, возвышают, в конце концов. Именно там, среди надмирных ландшафтов, мне вдруг захотелось на языке кино рассказать о людях, жизнь которых неразрывно связана с большой водой. О выдающихся людях, сделавших что-то неординарное в стихии океана.

Идея кинопроекта возникла у меня в походе по Мультинским озерам в 2018 году.