Великодушно разрешалось иметь «домашних друзей» жительницам Габона. Возможно, это несколько смягчало жестокое обращение с ними. Габонцы практиковали даже не обмен женами, а отдачу их внаем соседу. Иногда женщин оставляли в залог в обеспечение взятых ее супругом товаров[64]. Не приходится завидовать и бирманкам. В этой стране (с 1989 г. — Мьянма) была строго запрещена полигамия, но количество побочных жен не ограничивалось. Они находились в подчиненном положении у законной жены, принижаясь до уровня служанок, а в случае смерти мужа, если только он не успел дать им свободу, становились рабынями вдовы. Остается только догадываться, каково приходилось оказавшимся в ее власти любимицам умершего супруга.

Вынужденную терпимость к своим женам проявляют индейцы Бразилии, где нарушенный во время колонизации страны баланс полов привел к изменению форм брачных отношений, так как женщин стало в два раза меньше чем мужчин. Тогда в некоторых племенах возник институт полиандрии «амутехеа». У каждой женщины племени кроме мужа есть еще и амутехеа — мужчина, не связанный с нею экономическими обязательствами. Муж, хотя ему известны амутехеа всех других женщин и личность амутехеа собственной жены не вызывает сомнения, мудро «не знает» об этом, ибо «лучше иметь жену с любовником, чем остаться холостяком». В других племенах нехватка женщин вылилась в формы насильственного перераспределения жен в ущерб самым старым и молодым мужчинам и более широкой трактовки существовавшего издавна обычая обмена женами между женатыми. Теперь в сферу этих связей стали попадать и холостые члены племени, которым не досталось женщин для брака. Возможно, из-за нехватки невест перед наступлением половой зрелости девочки помещаются в специальное, тайное убежище в глубине леса, где с помощью старейших женщин племени знакомятся с будущими обязанностями жен и матерей. В родовой дом девушки возвращаются непосредственно перед вступлением в брак, который обычно стабилен, а разводы редки.

Весьма интересна история брака колонизаторов Бразилии — португальцев, которых также не миновало многоженство. Почти столетие с начала покорения страны (1500) они вступали в полигамные, неустойчивые и смешанные в расовом отношении союзы. Иммиграция была преимущественно мужской, и колонизаторы охотно создавали семьи с индеанками. Эталоном красоты у португальцев являлась смуглая темноволосая красавица, и коренные обитательницы страны, яркая красота которых напоминала колонизаторам арабок, вполне подходили под него. Такая широта взглядов объяснялась тем, что у жителей южных районов и Атлантического побережья Португалии в результате длительных контактов с арабскими завоевателями, в том числе и брачных, сложилось крайне снисходительное отношение к межэтническим бракам. При этом не только военачальники, но все те, кто мог содержать большую семью, брали себе в жены нескольких индеанок. Эти браки обычно были недолговечны и легко распадались, а женщины, если были красивы, легко находили себе нового покровителя и не горевали, что объяснялось привычкой к распространенной среди индейцев Бразилии практике смены брачных партнеров. К концу XVI столетия смешанные португальско-индейские семьи составляли 80 % от всех семей, существовавших в колониях, дети-метисы становились полноправными членами уже не индейской, а белой группы, а индеанки даже подолгу живущие с мужьями-португальцами, считая их и рожденных от белых мужчин детей чужаками, при случае возвращались в свой род. Ситуация изменилась только к середине XVII века, когда под давлением иезуитов и колониальных властей в Бразилии начали преобладать моногамные браки, а семья из относительно свободной превратилась в жестко авторитарную с подчеркнутой властью отца-патриарха, имеющего право вершить суд не только над своими рабами, но и над непокорными членами семьи (в хрониках того времени часто встречаются сведения об убийствах жен и детей). В семьях знатных португальцев стали строго соблюдаться внутрисемейный этикет и традиции, призванные сохранять «чистоту рода». Со временем в новой стране среди инорасового населения они стали еще более жесткими. Однако сам патриарх, глава семейства, был совершенно свободен, и никакие нормы не мешали ему иметь целые гаремы из рабынь-негритянок, которых с 1538 года стали регулярно доставлять в страну.

Именно рабство способствовало распространению обычая полигамии в колониях. Подобное нарушение норм христианской морали весьма устраивало практичных британских плантаторов, владевших большей частью Вест-Индии, так как способствовало увеличению численности рабов и удобству их эксплуатации. Возможно, именно поэтому в отличие от колонизаторов-католиков (французов и испанцев), британцы не стремились обращать своих рабов в христианство. В одной анонимной книге автор (не британец) написал: «На острове Ямайка… позволяли некрещеным неграм жениться на двух и на трех женах для размножения рода». Б. Эдвардс, известный в свое время историк и политический деятель Вест-Индии рубежа XVIII и XIX столетий, дипломатично оправдывает многоженство склонностью к нему рабов: «Доподлинно и хорошо известно, что практика полигамии, повсеместно господствующая в Африке, также очень хорошо принята среди негров в Вест-Индии; и тот, кто считает, что от этого можно найти средство, введя для них законы о браке, принятые в Европе, совершенно не представляет их нравов, пристрастий и суеверий. Считается, что на Ямайке по самым скромным выкладкам не менее десяти тысяч ремесленников и прочих… имеют от двух до четырех жен каждый». И все же полигамия у рабов носила своеобразный характер. Эдвард Лонг, книга которого вышла в 1794 году, так описывал полигамные семьи ямайских негров: «Объектом постоянной привязанности является одна; остальные относятся к разряду случайных сожительниц или рабочей силы, на чью помощь муж рассчитывает в обработке земли, продаже выращенного и прочее, оказывая им ответные дружеские услуги, когда им есть в том нужда…» Родственные узы, опровергая понятия о рабах-животных были крепки. В их семьях безоговорочно признавалась власть отца, и сыновняя покорность ценилась выше супружеской верности. При этом родные были так «привязаны друг к другу, что молодежь с удовольствием работает, чтобы прокормить больных и слабых… и они весьма склонны оказывать уважение и почитание старости» (Б. Эдвардс).

В таинственном Тибете, стране снегов, существовало (и продолжает существовать) несколько форм брака, а женщина обладала правами, которые в других странах принадлежат лишь представителям сильного пола. Там не было строго установленного брачного возраста ни для девушек, ни для юношей. Не было ни кастовых, ни сословных, ни имущественных ограничений. Знакомились молодые люди самостоятельно во время праздничных пирушек, а за невесту выплачивался своеобразный выкуп, называемый «цена молока». При выборе невесты потенциальные женихи обращались к гадателям-астрологам, и он был очень не прост, ибо в Тибете достаток семьи во многом зависел от трудолюбия женщин — ни минуты не пребывающих в праздности тружениц. Был выбор осложнен и выяснением, нет ли в семье невесты одержимых