– И ты так думаешь?

– Нет, конечно. Ну, кто мне может – с дипломом или без – запретить на земле работать?!

– Почему вдруг дядя занял такую непримиримую позицию?

– Думаю, сестра настроила.

– Но ведь она меня не знает!

– Наслышана, что немка…

– Вася, это потом нам не помешает?

– Ну, что ты! – целует он. – Я же не согласен с ними! Не раскисай. Просто… сестра мне, как мать. Боится, как бы и вторая попытка не оказалась неудачной. Подбирает невест.

– И что? Есть такие?

– Да есть там одна учительница!

Я враз, как натянутая струна… Сердечко, как ёжик при опасности, свернулось.

– Значит, твой дядя хотел, чтоб ты просто поиграл со мною?

– Не думал, наверное, что полюбим друг друга.

– А ты учительницу ту видел?

– Видел.

– И…?

– Ревнуешь?

– Хочу знать.

– С тобой никто не сравнится.

– Вася, мне страшно: потерять тебя боюсь! – обнимаю я его.

– Не бойся: я целыми днями только и думаю, что о встрече. От ревности мучаюсь, что на кого-то посмотрела.

– Вот это да! Ты что – не уверен во мне?

– Я ревнивый…

Хотя разговор и внёс нотку печали, полоса беззаботного счастья доминировала, и мы, смеясь, мечтали о будущем. Он придумывал конфликтные ситуации – я хохотала, и конфликты разрешались поцелуями.

– Если такой семейная жизнь будет, жениться страшно, – смеялся он.

После экзаменов он уехал в деревню. Сердце тревожно ныло – в ожидании. Неделя – наконец-то! – завершалась, и назавтра он должен был вернуться. Я ехала в трамвае и воображала нашу встречу. Два молодых парня, словно угадав моё состояние, позавидовали:

– У девушки такое счастливое выражение, будто к ней муж приезжает!

– А ведь угадали! Только не муж, а жених!

– Везёт же людям! Где бы себе такую найти?

Виновато улыбаясь, я пожала плечами. Трамвай остановился, и я вышла под пожелания попутчиков:

– Счастливо тебе!

– И вам счастливо! – помахала, подождала, когда трамвай отъедет, перешла улицу и отправилась домой.

Вечером пришёл Василий, и сосущее чувство тревоги тут же улетучилось: я снова счастливейшая женщина Земли!

– В апреле получу диплом, и мы сразу же уедем в деревню.

– А я? Учебный год только через месяц закончится.

– А без тебя не закончится?

– Нет, Вася. Это будет выглядеть предательством по отношению к ученикам. Да и… за этот месяц мы как раз расписаться успеем – уедем мужем и женой.

– Один я не уеду!

– И не надо – подготовкой свадьбы займёшься!

– В деревне поженимся!

– Можно и в деревне. Только, голубчик, этот месяц подождать придётся: я доработать должна, – и безмятежно его поцеловала.

– Нас, молодых специалистов, предупредили, чтобы на место являлись сразу же после получения диплома. Самое большее – через три дня.

– И свадьба не в счёт?

– Многие, чтобы в городе задержаться, инициируют свадьбы. Любишь – поедешь сразу!

– Не выдумывай! Знаешь ведь, что люблю!

– Докажи! Приеду с женой – получу квартиру, опоздаю – попробуй потом её выцарапать. К семейным совсем другое отношение.

– Давай сейчас распишемся.

– Яс женой ещё не развёлся…

– Давай тогда в воскресенье вместе в деревню съездим. С сестрой познакомишь. А вдруг она меня не примет или деревня не понравится? Деньги на билеты у меня есть.

– Неудобно.

– Что неудобно? Поехать на мои деньги?

– Ну да.

– Условности всё это, понятно же: ты студент – я работаю!

– Доживём до воскресенья – увидим.

– Хотелось бы твоему начальству показаться, объяснить ему нашу ситуацию, но бросать учеников за месяц до окончания учебного года? Это несерьёзно.

И между нами начались размолвки. Его нежданные приходы мучили и терзали: то меня не было дома, то нечем было его накормить. Когда еда была, садилась напротив и, улыбаясь, наблюдала за ним.

– Почему сама не ешь?

– Недавно поела.

– А я голодный.

– Вот и ешь! Вася, после поездки в деревню ты изменился…

– Да? Тебе кажется.

– Не кажется: мы в кино, театр перестали ходить, – звучит с грустной ноткой.

– Знаешь ведь, дипломную пишу – некогда.

– У дяди бываешь?

– Редко.

– Как он – пьёт?

– Наверное. Когда бываю, жена непрерывно жалуется – надоело!

В очередной приход, счастливый, с порога радовался:

– Всё! Защитился! Через неделю уезжать, так что собирайся. Что молчишь? Думал, что ради меня ты на всё готова!

Я пыталась спрятать непрошеные слёзы.

– Не надо, прости, не хотел… – обнял он.

– Я и готова на всё, но капризничать зачем?

– Я не капризничаю.

– У меня дурное предчувствие. Душа ноет… Такое со мной впервые. К любви горечь примешивается – больно. Очень!

Весь вечер он был ласков и предупредителен, а через неделю решительно протянул с порога два билета:

– Вот! Один тебе – другой мне. Без никаких – едем!

– Вася, я с трудом нашла работу. Если всё брошу, меня уволят по волчьему билету, и я уже никогда никуда не устроюсь. Почему обо мне не думаешь? Уйду в отпуск в конце мая или начале июня, и сразу же приеду.

– Не верю.

– Зачем ты меня мучаешь?

– Я ночевать останусь! – прозвучало почти со злобой.

– И куда мне тебя положить?

– К себе, – произнёс он обыденно.

– Ты циничный сегодня…

– Я хочу с любимой девушкой лечь… Это цинизм?

– Ты настроен, как твой дядя, – побаловаться…

– Не говори чепухи!

– Если бы не так, позвал бы сначала в ЗАГС.

– Позову, а сегодня… – и протянул руки.

– Кровать хозяйки напротив! – перебила я, отступив.

– Ну и что?

– А как же чистота досвадебных отношений?

– Подумаешь, «чистота отношений»!.. Какая разница!

От его тона всё во мне сжалось. Глумились над тем, что было свято, что воспитывалось с детства. «Не любит!..» – горькой полынью дохнуло в груди.

– Уходи! Мне надо хоть немного отдохнуть, иначе работать завтра не смогу.

– Не уйду! – и одетый лёг на кровать.

Я выключила свет и склонила голову на стол. На сердце боль… «Неужели так умирает любовь?» – отстукивало молоточком в висках. И когда в полудрёме ощутила прикосновение рук, чувства обрадованно вернулись.

– Иди приляг – не трону, – прошептал он.

– За столом подремлю.

– Упрямая! – и отнёс в комнату.

– Перед хозяйкой стыдно: выспаться не дадим, а ей на работу рано!

– Просто уснём в объятиях друг друга – не будем ей мешать.

– Это невозможно…

Мы прошептали до утра и, разумеется, не сомкнули глаз. Утром он довёл меня до угла школы, и мы расстались.

Работалось, как в полусне. После уроков бросилась, не раздеваясь, в постель и тут же уснула. Проверка тетрадей и составление планов казались такой чепухой! Опустошённая, как робот, шла я утром на работу. Где-то под ложечкой физически чувствовала щемящую боль – боль утраты. Будто каменная, ничего не замечала: