– Знакомься, племянник Василий, – представил хозяин, – студент пятого курса агрономического института.

– Очень приятно, – улыбаюсь я.

– Ты Новый год где собираешься встречать?

– Не знаю, не думала ещё: не до того было – с кашлем.

– Дела твои, вроде, на поправку пошли.

– Да, в кино ни разу не кашлянула.

– А что – болеете? – глянул с любопытством гость.

– Простыла. Как чахоточная, кашляла. Почти два месяца.

– По виду незаметно.

– Все болеют, – вмешивается хозяйка. – Гланое, чтобы не смертельно. Поужинаешь, Вася, с нами?

– Ну, а как же! Разве студенты отказываются от стола? Это же противоестественно!

– Помоги, Тоня, стол накрыть! – просит хозяйка.

За столом – бестолковые разговоры и взгляды Василия. Они приятно сковывают…

– Поздно уже, – поднимается он. – Буду приходить… почаще, – и в пол-оборота ко мне, – можно?

Замечая, что мы понравились друг другу, хозяин смеётся: «Об чём разговор! Заходи в любое время – не чужой, поди!»

– А вдруг Тоня будет против?

– Ис чего бы это она была против? Правда ведь? – улыбается мне хозяйка.

– Конечно.

Рабочую неделю начинаю в совершенно новом состоянии: мне и хорошо, и весело, и все кажутся удивительно добрыми, и такого множества красивых лиц раньше не встречалось… «Неужели влюбилась?» – радуюсь я.

До Нового года – три дня. Вечером приходит Василий, чтобы уточнить какие-то вопросы. Выходит из кухни, подсаживается к столу, где пишу я поурочные планы:

– А вы…? Знаете что – давайте на «ты»!

– Давайте.

– Ты не против составить нам компанию – праздник встретить?

– Да, решили собраться у нас, – выходит из кухни хозяйка.

– И что за компания?

– Друзья – две пары, Вася и мы. Семь человек насчитали. Захочешь – восьмая будешь.

– Спасибо, только… компанию испортить боюсь.

– Чем? Алкашка, что ли? – смеётся Василий.

– Не алкашка, но… вы все свои, а я чужая.

– Перезнакомимся – своя будешь.

– К Изольде с Борисом не пойдёшь? – подключается хозяин.

– Они куда-то уже приглашены.

– Коллектив школы не собирается?

– Не было разговоров.

– А друзья?

– Не обзавелась ещё друзьями.

– К родителям в деревню не уедешь?

– Не планировала.

– Тогда и думать не об чём – присоединяйся.

– Это лучше, чем сидеть в одиночестве, – аргумент хозяйки звучит убедительно.

– На каких условиях?

– Условия обговорим после, – обнимает она меня.

Вечером тридцать первого начинают собираться гости. Волнуюсь… Входит Василий, и всё сразу приходит в движение… Нас сажают рядом. Он держится свободно и непринуждённо: поддерживает шутки, рассказывает анекдоты. Молчаливая, я сижу рядом и кажусь себе неуклюжей и оттого противной. Какая-то гостья решила, видимо, проверить, способна ли я хоть на что-нибудь. Возможно, хотя бы на «житейское красноречие»…

– Вам нравится ваша работа?

Я теряюсь и краснею. Духу моего хватает лишь на кивок головой. Гости смеются. Выручает меня Василий. Обняв чуть выше талии, отвечает вместо меня:

– Не нравилась – не выбрала бы. Верно?

Опять киваю и, слыша сердечные постукивания, поднимаюсь и скрываюсь в спасительном углу – кухне. «Господи, помоги казаться равнодушной!» – новое состояние парализовывало…

– Тоня, поставь воду для пельменей, до Нового года сварятся! – кричит через закрытые двери хозяйка.

Возможность заняться делом обрадовала – начинаю греметь кастрюлями. В ожидании, когда закипит вода, выхожу к гостям, чтобы собрать и помыть грязную посуду. Василий отбирает тарелки, ставит их на стол и, потянув за руку, усаживает рядом. «Посиди, пусть другие поработают», – говорит он довольно громко и запевает «Подмосковные вечера». Мелодию подхватывают, но задушевная песня не получается. Застенчивую и неопытную в любви, меня спасает опыт художественной самодеятельности. Не комплексуя, я включаюсь в недружный хор. Мелодия выправляется, но боковым зрением замечаю лишь удивлённое лицо Василия. Потом были «Мисяц на нэби» и «Тёмная ночь».

Мой голос лидировал, и, когда песня заканчивалась, все дружно хлопали, довольные, что она получилась. Пение сняло напряжение, помогло стать более раскованной и, словно хозяйка: «Вода, наверное, закипела, пойду пельмени брошу», – ухожу на кухню.

Мою и полощу посуду, пытаясь уловить голос Василия. Дверь вдруг распахивается, и я затылком чувствую: он.. Поворачичаю голову – и встречаюсь с его глазами. Не в силах отвести взгляд, зарделась. Улыбаясь в глаза, он подходит, кладёт со спины руки мне на плечи и шепчет в ухо:

– Хорошо поёшь – без тебя не получается.

Горячая волна проходит по телу, что-то тревожно-счастливое пьяняще обрывается внутри, и я слабею… С трудом держась на ногах, заворожённо молчу… Продолжая стоять за спиной, он медленно вынимает из рук тарелку, подставляет мои ладошки под тёплую струю, затем вытирает их полотенцем. Ощущая приятную слабость, забываю, что можно сопротивляться. Мягко повернув к себе, он привлекает меня и целует. Колдовство настолько сильно, что забываюсь и глохну… Голоса в соседней комнате исчезают, и я не слышу, как булькает кипящая в кастрюле вода и зовёт хозяйка.

Василий первый приходит в себя. Усадив меня на табурет, он тихо смеётся:

– А пельмени где?

– В морозильнике, – тихо улыбаюсь я.

– Сиди, я достану.

Он бросает пельмени в воду, и я любуюсь, как ловко у него это получается. Хмельное чувство медленно покидает тело. Улыбаясь ему в глаза, поднимаюсь со своего табурета, беру солонку и машинально солю воду. Когда хозяйка заглянула в кухню, Василий помешивал пельмени, а я, пьяная от его присутствия, стояла у раковины и, словно в полусне, мыла посуду.

– Хорошо иметь добровольных помощников! – лукаво засмеялась она, позвала Василия и оставила меня в одиночестве.

– Ура, пельмени! – встретили гости моё появление с двумя большими тарелками.

Василий поспешил перенять их и найти место на столе, щедро заставленном холодными закусками. Переглядываясь и улыбаясь друг другу, мы быстро расставили мелкие, порционные тарелочки.

Хозяин открыл шампанское. Василий и пухленькая гостья торопливо раскладывали порции. По радио раздался бой Курантов. Все встали, поздравляя друг друга: «С Новым годом! С новым счастьем!»

– С новым Счастьем нас! – притянул меня Василий, и, довольная, я согласно моргнула.

Хозяин заблаговременно припас пластинки с современными танцами, и после боя Курантов гости начали вальсировать и дурачиться, подделываясь под твист и чарльстон. Я задавала тон – женщины старались подражать, мужчины копировали жесты.

– Ну, Тонечка, даёшь! – крикнул хозяин, когда под звуки баяна в руках Василия я пустилась в пляс. – Смотрите, кренделя какие выкидывает! Вот это да! Ты, оказывается, свойская девка… И куда только девалась строгая и недоступная учительница? Всегда такой будь!

Василий остановил игру – все захлопали.

– Ты неузнаваемая сегодня, – не то как комплимент, не то как осуждение, прозвучали слова хозяйки.

Поставили «Болеро» Равеля. Завораживающие звуки