Она выключила свет и вышла. Тихие голоса за дверью баюкали. Проснулась, вспомнила банное происшествие, взглянула на часы – семь утра. Хозяйка возилась у печи и всё так же тихо переговаривалась с отцом. Я накинула халат и открыла дверь.

– Доброе утро.

– Доброе. Жива? Ну и напугала ты меня! Как полотно была – ни кровинки. На работу пойти сможешь?

– Пойду, конечно. Всё хорошо уже.

– Умывайся, вот рукомойник, мыло. Садись, блинчики у меня.

В первый день уроков было мало. Они прошли гладко, если не считать седьмой класс, что надумал устроить мне проверку. Проход между задней стеною и тремя рядами парт[7], что были обращены к столу учителя, оставался свободным, и два великовозрастных ученика решили его заполнить. Одинокая парта с двумя аборигенами у стены смотрелась необитаемым островом.

– Здравствуйте!

– Здрасьте!

Лица всех серьёзны, а у этих – смешинки в глазах.

– Я ваша новая учительница. Зовут меня…

Представилась, и – к шутникам: «Куда, куда вы удалились?»

Класс взорвался, а эти двое как-то сразу смутились – приподняли, как фокусники, парту и, не выходя из-за неё, приставили её к ряду. На этом эксцесс и закончился.

Уроков домоводства в школьных программах в те годы не было, и я решила провести отрядный сбор, посвящённый приготовлению вкусной и здоровой пищи – нравственно-этические беседы были детям не в радость. Иван Федосеевич инициативу одобрил и предупредил:

– Только с огнём осторожно.

Сторож внёс в комнату уборщиц уголь и дрова: на железной плите можно было кашеварить. Ученики составили меню: украинский борщ, гуляш и компот. Договорились, кто какие принесёт продукты, кто чугунок, кто кастрюлю, кто сковороду – ложку, тарелку и стакан приносил, как минимум, каждый.

Парадная форма: тёмный низ, белый верх, красный галстук – подчёркивала значительность и некую торжественность воскресного дня. Отряд выстроился, звеньевые отрапортовали председателю, он – мне:

– А.А., отряд для сбора на тему: «Учимся вкусно готовить» построен. Рапорт сдан!

– Рапорт принят! Вольно! Ребята, призываю делать всё дружно. Будет лучше, если мальчики займутся печью, водой и мусором, а девочки начнут готовить, сервировать столы и мыть посуду. Мне останется лишь следить и подсказывать, что и в какой последовательности делать. Задача ясна?

– Да-а-а!

– Тогда за дело. Разой-дись!

Девочки заявили, что знают, как готовить борщ, но когда приступили к вареву, оказалось: дома делали всё не так – не по рецепту тёти Жени.

Вошёл Иван Федосеевич – посмотреть. Понаблюдал и занялся в учительской своими делами, но к обеду пригласили и его.

Борщи были атрибутом каждой колхозной семьи – мы надеялись, что дети накинутся на гуляш, но ошиблись: добавки просили именно борща.

На лицах блаженство – все наелись, в кастрюлях пусто – всё подчистили.

– Всё было очень вкусно, – поднялся Иван Федосеевич, – но борщ хочется отметить особо. Такого вкусного я ещё не ел.

Володя Сивцов, председатель отряда, улыбнулся:

– Дома готовят то же самое, но почему-то не так вкусно!

– Вот что значит технология приготовления пищи!

– Маме подскажем, что и как надо делать, чтобы вкусно получалось!

– Теперь не она нас – мы её учить будем! – смеялись девочки.

Разговоров о сборе было много не только в школе – в деревне тоже. Дети и учителя других классов тоже загорелись, так что понравившаяся идея получила продолжение. Не реагировал только один человек – директор школы.

Надвигалось Седьмое ноября, и я приступила к подготовке небольшого концерта. Родители были счастливы, что дети рвутся в школу, что на первом месте у них учёба, но вскоре последовало возмущение директора:

– После занятий в школе всегда много народа – грязь разносят!

Если бы не Иван Федосеевич и его жена Мария Трофимовна, белокурая худощавая учительница немецкого языка, кто знает, удалось бы сломить затхлую атмосферу в коллективе или нет.

На концерте директор один-два раза улыбнулся, один-два раза хлопнул пальцами – ничем другим отношения к выступлению не выразил. Недоумение вызывало и его отношение к учителям, ибо все замечания сводились к идеологии.

– Больше связи с жизнью. Используйте решения партии и правительства.

Втиснуть в рамки урока «связь с жизнью» и «решения партии и правительства» удавалось не всегда, так что идейное это брюзжание учителя выслушивали молча. Старожилы коллектива знали, что он не терпел, когда с ним спорили, и начинал избавляться от тех, кто не соглашался. Наглядным уроком для всех служила формулировка увольнения «морально разложившейся».

Завуч играл своеобразную роль «комиссара» – сглаживал острые углы между директором и учителем. Когда намечался конфликт, Иван Федосеевич говорил бесцветно как бы между делом, уставясь в пол:

– Я схожу на урок – посмотрю.

Учитель был доволен, что на урок пойдёт завуч, завуч – что поможет учителю, директор – что конфликт будет нейтрализован. Служить завучу палочкой-выручалочкой приходилось не только между директором и учителем – между директором и родителями тоже.

Воздух учительской дышал недосказанностью и таинственностью – я ничего не понимала. Однажды учительница географии Нина Сергеевна сообщила, что назначен новый заведующий районным отделом образования.

– И?.. – удивилась я.

– Старый не надоедал проверками…

– А кто новый?

– Бывшая директор школы Родинского Совхоза.

– Кравченко Ольга Васильевна?

– Да-а, – удивились она, – а вы её знаете?

– Мы работали вместе. Она честная и справедливая.

– Завидую… У вас теперь свой человек в райОНО.

– Свой?.. Ко мне относилась она, как ко всем, – строго.

Прошло какое-то время, и директор пригласил меня в кабинет.

– Попросите заведующую, чтобы проверками не надоедали.

– А как это сделать?.. – откровенно удивилась я: бесцеремонность указания шокировала.

– Можно дипломатично.

– Я не дипломат. А чего вы боитесь? Пусть проверяют!

– Заметят недостатки – начнут на каждом совещании склонять, и пойдёт по ветру…

– Ничем не могу помочь – я подчинённой была.

– Вам нравится в нашей школе? – неожиданно изменил он тему.

– Сказать честно?

– Скажите честно.

– Нет. Коллектив небольшой, но в нём витает какой-то дух подозрительности, нет откровенности…

– Да, за всеми догляд нужен.

– Какой «догляд»?.. Зачем?..

– Чтобы ничего лишнего не сказали…

– Как это – «ничего лишнего»?

– На уроках нельзя забывать о задачах партии и правительства. Часто по этому поводу спорят, возражают, не соглашаются. Но… не прослеживаются задачи – склоняют школу. И директора, в первую очередь.

– Вы свихнулись с этими «задачами». И людей напугали. Никогда никому доброго слова не сказали, вечно недовольны и… вообще какой-то… Бука! – вырвалось у меня.

– Эт-то что такое?

– Простите, не хотела… Но… руководителю надо быть другим.

– И каким же?

– Живым… а вы – отсутствующий.

– Это учителя такие.

– Неправда! Вам все плохие, вы ни в ком ничего хорошего не видите, никому доброго слова