– Какая вы нарядная сегодня!

– Как идёт вам это платье!

– Откуда оно у вас? Почему раньше не надевали?

Через несколько минут в непривычном платье я чувствовала себя уже комфортно. На вопрос: «А что сегодня будем мы делать?» завуч успокоила:

– Посидите пока, почитайте что-нибудь. Я подумаю, чем вас занять…

Дверь учительской открылась, и вошёл приятный стройный молодой мужчина в строгом чёрном костюме и белой рубашке с галстуком. Завуч несколько преувеличенно удивилась:

– О, Василий Матвеевич! Какими судьбами?

Ничего не знавшая о замысле, я собралась было выйти, чтобы не мешать.

– Куда вы? Останьтесь! – остановила меня завуч.

Я послушно села.

– Что вас, Василий Матвеевич, привело к нам?

– Да вот… решил заглянуть.

– Посидите, может, директора пригласить?

– Нет, не нужно… шёл мимо – решил зайти. Какие у вас новости?

– Вроде бы никаких. Учительница у нас новая – познакомьтесь…

Мы познакомились. Вскоре она вышла и оставила нас одних. Разговор не клеился: импозантность высокопоставленного и великовозрастного дяди, проявлявшего ко мне интерес, отпугивала. Я чувствовала себя, как школьница. Дверь несколько раз приоткрывали, но пытавшихся войти останавливали с той стороны, и мы довольно долго сидели вдвоём, ведя вымученный, как мне казалось, разговор. Наконец, вошла завуч, агроном поднялся и попрощался: «Пора, поле зовёт.»

– Как вам наш главный агроном? – спросила завуч, как только за ним захлопнулась дверь.

– Да ничего…

– Красивый?

– Да ничего…

– Неженат.

– А-а-а…

– Его многие домогаются…

Не понимая, к чему она клонит, я не отреагировала.

– А вы… вышли бы за него замуж?

– Я-я?..

– А что вы удивляетесь? У вас возраст – пора…

– Так он же мне не подходит!

– Это почему же?

– Главный да и… старый.

– Какой же он старый? Муж и должен быть старше. Он образован, интеллигентен, вы были бы хорошей парой!

– Не знаю… Мне учиться надо.

– И выучиться поможет…

– Я не думала ещё о замужестве.

Немного погодя заговорил папа Лео:

– Главный агроном о тебе всё спрашивает.

– Ну и что?

– Ты ему нравишься.

– А он мне нет.

– Почему? Он красивый, грамотный, у него положение.

Затем мама заговорила:

– Папа говорит, что «главный» очень добр к нему, – новый комбайн дали…

– Вот и хорошо, наконец-то издеваться перестали!

– Папа говорит – главный согласен на тебе жениться.

– Жениться?! Да я же, как человека, совсем его не знаю!

– Человек, как человек, – уважаемый в совхозе.

Дело не двигалось, только стала я замечать, что, когда уезжала автостопом в Родино, по пути домой появлялась вдруг высокая стройная фигура. Если он был на «Бобике,» я комфортно добиралась до дома. Часто с ним бывал муж нашего завуча – главный инженер. После таких поездок завуч обычно замечала:

– Василий Матвеевич – очень стеснительный, ему некогда дружить, как дружат в молодости, он жену ищет.

– Конечно, он человек занятой, – соглашалась я.

В очередную поездку я опять стояла у дороги на краю села. Подъехал «Бобик,» за рулём – главный инженер, а его друг, выпив для храбрости, – на заднем сиденье.

– Садитесь, – выбросил заднюю дверцу подвыпивший агроном, – вот сюда, рядом.

Мне ничего не оставалось, как сесть. Отъехали. Инженер интересовался, где была, что делала, а агроном, пристально вглядываясь, неожиданно признался:

– А ты красивая… Выходи за меня замуж!

Такое признание в любви меня не устраивало – инженера это веселило. Вдруг кавалер положил свою чёрную голову мне на колени.

– Вы что делаете? Остановите машину – пересяду!

– Пусть лежит – проспится. Ночь была бессонной – ЧП в поле, – посмеивался водитель-инженер.

Так всю дорогу агроном и проспал у меня на коленях.

Декретный отпуск учительницы заканчивался, а с ним и моё пребывание в этой школе.

Отдел образования держал меня теперь в резерве и, молодую, несемейную, перебрасывал в школы, где возникала острая нехватка в учителях. Противиться я не смела – ещё не имела законченного образования.

В совхозе бывала редко. Когда приезжала, родители напоминали:

– «Главный» всё о тебе спрашивает, где ты, вышла ли замуж.

– Был бы настроен на женитьбу – нашёл бы возможность поговорить.

– Он занят, в полях всё, – оправдывал его папа Лео.

Однажды я, как обычно, стояла на краю села, надеясь на автостоп. После школьных занятий не переоделась, и элегантный классический костюм салатного цвета с желтоватым шарфиком у шеи выглядел несколько вызывающе на сельской дороге.

Подъехал «Бобик». За рулём – агроном, рядом – представительный тучный мужчина. Агроном затормозил.

– Садитесь, – выглянул мужчина (как выяснилось потом, директор совхоза), и я села на заднее сиденье. – Вот видишь, сколько молодых и красивых, а ты всё с немкой спутаться хочешь. Есть ведь русские! Чем не невеста? Не теряйся! – покровительственно посмеивался он.

Агроном молчал, я – тоже. В пути разговор шёл обо всём – и ни о чём. Когда подъехали, предполагаемый жених вышел из машины.

– Что-то вас не видно… Давайте встречаться.

– Мы не пара… До свидания. Будьте счастливы.

Его, члена партии, убеждали, что человеку с положением нельзя связывать жизнь с девушкой, принадлежавшей к нации, которую считали виновником всех бед страны.

Прошло два или три года, и пронёсся слух, что какая-то медсестра женила его на себе, затем они разошлись, и агроном, как перчатки, начал менять женщин, пока не уехал из совхоза.

Родинский совхоз

Какое-то время работала я в школе нового целинного совхоза, затем в какой-то большой, разбросанной деревне, но в памяти сохранилась лишь школа Родинского совхоза.

В отличии от других, он был овцеводческим, находился недалеко от шоссейной дороги, что соединяла районный центр с железнодорожной станцией. Добраться домой не составляло теперь труда – машины ежеминутно сновали туда-сюда. Деревня отличалась аккуратностью и компактностью, в ней кипела клубная жизнь: фильмы, репетиции, концерты, собрания, слёты передовиков, встречи с депутатами, лекции.

Меня подселили к приятной коренастой вдове лет пятидесяти, жизнерадостной, опрятной и трудолюбивой. Дети разъехались, и в уютном двухкомнатном доме она жила одиноко, работала в совхозе, в образцовом порядке содержала довольно большой огород и кое-что из скотины – её хватало на всё.

Она с радостью согласилась взять меня на постой, разрешила спать на своей постели, с меня требовалось лишь постельное бельё. Мы быстро сдружились. Относясь, как к старшей сестре, я советовалась с нею и делилась маленькими секретами.

Классы были небольшие – тетради не обременяли. Сложность состояла в другом: хотелось обогащать программный материал,