— Я, Глеб Сергеевич, никакой крамолы пока не замечаю. И не старик вы вовсе. Думаю, хозяйка придорожного магазина такого же мнения. Или не заметили, как она с пачкой сигарет предлагала себя? А мне просроченное мороженое подсунула, из чего я, Глеб Сергеевич, сделала вывод, что находиться рядом с вами опасно для жизни. Вдруг действительно примут за соперницу и, чего доброго, сведут на тот свет при помощи просроченного продукта.

Глеб вознамерился отплатить Рите той же монетой, однако искристые, словно налитое в бокалы шампанское, глаза спутницы выстрелили таким лукавством, что поспешил перевести разговор на другое:

— Прошу знакомиться — родник, который живет, как вы соизволили выразиться, под облаками.

— Боже, какая прелесть, — прошептала Рита, опускаясь на колени перед источником с таким благоговением, будто то была явившаяся из травы икона Богородицы. — Нет, Глеб Сергеевич, крышка от термоса не нужна. Я с ладоней. Так вкуснее. Вообще здесь все очень здорово. И вода, и воздух, и останец, и остров у правого берега. А название у него имеется?

— Разумеется. Остров Болтливого ежика.

— Разве ежики болтливы?

— Еще как. Но об этом чуть позже. А сейчас поспешайте, иначе надвигающиеся сумерки украдут останец, а вместе с ним и бесценные кадры.

Отсюда, с холма, остров Болтливого ежика и вовсе казался канонеркой, которую вместо мачт украсили пирамидальные тополя. А чуть ниже, по корме, гряда подводных камней, в том числе самый голосистый из них — порог Бычья Башка. Эта гряда сулит массу удовольствия. Если хорошенько уцепиться за каменные рога Бычьей Башки, то испытаешь то, что испытывает мчащаяся против течения форель.

«Надо предложить Рите роль рыбки», — подумал Глеб, но тут же одернул себя. Вспомнил заполненный водой отпечаток копыта на берегу и схоронившуюся в нем от жары змейку.

Соседство с гадюкой-подростком Глеба ничуть не смутило. Всю жизнь, считай, бок о бок со зверушками. А вот как поведет себя в такой ситуации Рита, еще поглядеть надобно. Чего доброго, с испугу отпустит каменные рога, запаникует. Течение же здесь норовистое, изомнет о камни как молотилка ржаной сноп.

— Действительно дурак старый, — продолжал ругать себя Глеб. — Мало того, что завез молодайку к черту на кулички, так еще хочешь угостить адреналинчиком сомнительного качества.

О собственной персоне беспокоился во вторую очередь. Директор лесхоза вроде лица без определенного места жительства. Только при погонах. Никогда не знаешь, где ночь настигнет. Дома, или на дальнем кордоне.

Спасибо друзьям-коллегам, подарили на юбилей парочку спальных мешков и автомобильный холодильник. Осталось лишь следить, чтобы тот был заполнен тем, что понадобится путнику в дороге.

— Рита, — окликнул спутницу, которая с тяжеленным фотоаппаратом наизготовку дожидалась, когда солнечные лучи превратят раскинувшийся над останцем зонтик бузины в зеленый нимб. — Вы столько внимания уделили этому объекту, что другие камни могут обидеться.

— Я уже присматриваюсь к ушедшим в почву булыгам. Интересно, кто разложил их ровными рядами в этой безлюдной местности?

— Сам хочу знать. Даже археологов сюда привозил. Они неподалеку очищали своды пещеры поселения эпохи поздней бронзы от копоти, оставленной кострами ныне живущих. Говорят, камни лежат на склоне с Рождества Христова. А вот каково их предназначение…

— Границы владений? — гадательно произнесла Рита. — Но некоторые участки так малы, что даже скромную хижину не построишь…

— Скорее, карта какой-то местности. Обратите внимание, наиболее массивные пунктиры привязаны к сторонам света.

— Вдруг это зашифрованное послание пращуров? — перебила Рита. — Может быть, нам с вами.

— Версия принимается. Наши предки, похоже, действительно сочли нужным напомнить о скором заходе солнца. Впереди ночь — не самое удачное время для обустройства стойбища и сбора сухих веток. Да и мне надо успеть хоть одно колесо сменить.

— Слушаюсь и повинуюсь. Увековечу послание предков и займусь тем, чем положено заниматься хранительнице очага — натаскаю топлива для костра.

— Если не затруднит, добычу сваливайте у старого кострища.

— Выходит, возле острова Болтливого ежика кто-то ночевал до нас?

— Этот «кто-то» сейчас настраивает домкрат. Но первым разложил костер рядом с серебристой ивой точно не я. Может быть, даже не наш современник, а пробиравшийся окружным путем на Хортицу сподвижник атамана Сирко.

— Интересно, каким он был? — спросила хрустевшая сушняком Рита. — Этот сподвижник Сирко?

— Наша точная копия. Только и того, что его укрытые кровавыми мозолями ладони были наспех обмотаны тряпицами.

— Мозоли от чего?

— От весел. Казак, растеряв связчиков во время сшибки с караулившими речное гирло янычарами, двое суток гнал челн против течения. И причалил вот в этом самом месте лишь после того, как стих шум погони.

— Вы рассказываете настолько выпукло, будто видели все это своими глазами.

— Может и видел. Знаете, Рита, когда впервые поднялся на холм, то все показалось знакомым. Родник, останец, послание пращуров… С вами разве подобное не происходило?

— Чаще, чем хотелось бы. Иногда дежавю просто крышу сносит, — пожаловалась Рита, опуская возле кострища охапку хвороста. — Ну как, Глеб Сергеевич, план по заготовкам древесины я выполнила? Может, возьмете в лесорубы?

— Возьму, — пообещал Глеб. — Только прежде вас следует привести в божеский вид. Собрали всю имевшуюся в прибрежных зарослях паутину. Да и пылью изрядно припорошило. Так что без водных процедур не обойтись.

— Принимается. Я и местечко присмотрела. Проточку, которая отделяет берег от острова. Осталось лишь взять в походной торбе полотенце с мылом.

— Не спешите, как говорят, поперек батьки в пекло. Бои велись и в этом безлюдном месте. Поэтому наличие в воде осколков вроде этого, которое подвело нас под комендантский час, не исключено. Окину быстренько взглядом и — милости прошу… Да, вы так и не ответили на мой вопрос. Относительно дежавю, — напомнил Глеб.

— Разве с лету все вспомнишь?.. Откомандировали меня на родину Прасковьи Ангелиной, я тогда фотокором в молодежной газете работала, запечатлеть для потомков бабулю-трактористку. Славная старушенция, хлебосольная. В домишке мебель времен исхода греков из Крыма. Сундук с коваными полосами, круглый стол-трапез, подвешенная к потолку зыбка… И такой она мне знакомой показалась, что пальцы инеем покрылись. Будто в той зыбке младенчество провела… Ну что, осмотр акватории завершен?

— Проверено — мин нет, — доложил Глеб. — Разбитых бутылок тоже. Но вы все равно под ноги посматривайте… А что касаемо греческой зыбки, то мыслю, неспроста она знакомой показалась. Рита, разве вам не говорили, что вы удивительно похожи на Артемиду-охотницу? Это когда она лук над головой держит. Все устремленная в небо… И что глаза ваши искрятся, как налитое в бокалы шампанское?

— Глеб Сергеевич, будь руки не заняты мылом и полотенцем, я бы устроила продолжительную овацию. Признайтесь,